Черный часослов - Эва Гарсиа Саэнс де Уртури Страница 44

А если это были не «окупас»? Если это и было то самое место, где можно было держать похищенного?

В этот момент дедушка увидел что-то снаружи комнаты. Он сделал нам знак рукой, чтобы мы подошли. Эстибалис достала пистолет и, молча приблизившись к двери, остановилась у косяка.

По моему сигналу все выключили фонарики, и, словно двигаясь по минному полю, я проследовал за своей напарницей, стараясь не производить никакого шума.

Внезапно дедушка сильно вздрогнул и чуть не упал, показывая нам куда-то за дверь:

– Кто-то оттуда выбежал!

33. Первый закон Эгерий

1972 год

Итака делала вид, будто ее полностью занимала эта рыба-еж из проклятого пергамента.

Сестра Акилина в последнее время была очень нервной: Итака уже научилась угадывать, что подделка была крайне важной, – по количеству ночей, когда монахиня вытаскивала ее из кровати и заставляла идти в подвал, чтобы быстрей закончить работу. Это чувствовалось в ее затылке, в ее горячем дыхании, когда она сидела со своей пластиковой лупой, внимательно изучая детали, как, например, в этот раз – коричневые шипы рыбы.

– Я хочу получить свою долю, – осмелилась в эту ночь произнести Итака.

Монахиня встала перед ней, уперев руки в бока.

– Что ты сказала, деточка?

– Я уже не деточка, вот уже год как я выше вас ростом, – заметила Итака и, набравшись храбрости, продолжала: – Это заказ должен принести много денег. И я хочу получить свою долю. Я работаю по много часов, это отвлекает меня от учебы, и мне часто приходится проводить ночи почти без сна – иногда я прихожу на экзамен, поспав лишь один час, но даже при этом ни разу не провалилась. В Школе искусств и ремесел мне предложили платить деньги за рисование портретов и еще за частные уроки. А от вас я ничего ни разу не получила.

– Потому что здесь ты находишься на полном содержании: мы оплачиваем тебе крышу над головой, учебу, школьные принадлежности, еду, форму…

– В таком случае, сестра, предоставьте мне счет. Сообщите, сколько вы тратите на меня в год, и позвольте мне работать, чтобы все это оплачивать. Я не хочу оставаться вам должной.

– Этого не будет, – отрезала сестра Акилина и с беспокойством посмотрела на свои наручные часы. – А сейчас заканчивай поскорее с рыбой; тебе нужно еще выполнить готическим шрифтом все записи о яде – в точности так, как в оригинале.

Итака поменяла кисточку, взяв другую, с толстой щетиной, и обмакнула ее в чернила.

– Или я могу испортить рукопись, – пригрозила она и приблизила запачканный кончик кисти к пергаменту, едва его не касаясь.

– Ты этого не сделаешь, – спокойно улыбнулась сестра Акилина.

Монахиня хорошо знала людей: Итака не отличалась строптивостью характера, она была ее послушной ученицей с самого раннего детства. Ей было свойственно чувство ответственности, и она прекрасно осознавала ценность этой подделанной страницы.

Однако Итака вдруг перечеркнула незаконченный рисунок рыбы огромным черным крестом.

– Ты сошла с ума! Я пообещала этот бестиарий через две недели! – не веря своим глазам, закричала сестра Акилина.

– Без меня вам не справиться, и вы это прекрасно знаете. А я не стану больше изготавливать для вас никаких подделок, если вы не будете платить мне мою долю.

– Ты сама не понимаешь, что говоришь… Я ведь знаю, чего ты боишься больше всего: что тебя исключат из школы. А матушка Магдалена только и ждет повода, чтобы я согласилась на это.

– Тогда я разоблачу вас. Вы с детства заставляли меня подделывать для вас книги, вы водили меня в богатейшие дома, вы сделали меня сообщницей в своих преступлениях. Сначала вы уверяли меня, что все это ради школы: что ей нужен ремонт, потом – восстановление внутреннего дворика, потом – оплата епископату… Но вы всё продолжаете и продолжаете продавать подделанные мной книги. С каждым днем ваше зрение становится все хуже, и в последнее время я делаю своими руками практически всё, в том числе и состаривание пергамента, а это очень трудоемкая работа для пятнадцатилетней девочки. Как бы то ни было, я все это делаю. Вы превратили меня в свою соучастницу, и я знаю, что, если выдам вас, мы обе отправимся в тюрьму.

– Как ты можешь выдать меня, глупая? Кто тебе поверит?

– Для этого вовсе не обязательно идти в полицию – вы ведь убедите их в том, что я сошла с ума или что у меня расшалилось воображение, а они ничего не понимают в книгах… Нет, я пойду в особняк Вилья-София и в дом Эскориаса, поговорю со всеми коллекционерами, которых вы обманули. Я расскажу им во всех подробностях, каким образом мы подделывали все эти Библии, картулярии, карты и бестиарии. Они поймут, что я говорю правду, и тогда сами заявят на вас в полицию; а мне вовсе не страшно оказаться в тюрьме, я и так жила как заключенная все эти годы. У меня не было никакой другой одежды, кроме формы, я ела всегда одну и ту же еду, и вы никуда не отпускали меня, когда наступали каникулы и мои подруги уезжали домой к родителям. Они тысячу раз приглашали меня к себе, но вы не разрешали мне ни дня провести за пределами этой тюрьмы. Я даже не знала, что все принадлежности для художников продаются в «Линасеро»! – сорвалась на крик Итака.

В конце концов накопившийся у нее гнев вырвался наружу. Она не могла больше молчать. Уже некоторое время в ней зрела уверенность в том, что она не может больше жить в этой тюрьме, где ее держали взаперти и эксплуатировали. «Любое изменение будет лучше», – раз за разом повторяла себе Итака по ночам, лежа в темноте на кровати, где ее ноги уже упирались в прутья. Она знала, что другую, более просторную, ей никто не предоставит. И через год ей придется спать поджимая ноги, скрючиваясь все сильнее и сильнее.

Сестра Акилина грузно опустилась на твердый деревянный стул. В последние пару лет годы стали сказываться все сильнее, и ей уже было тяжело выносить столько часов на ногах. Возможно, она слишком перегрузила девочку.

– Ты много лет спрашивала меня об обществе Эгерий. Я пообещала тебе, что ответы придут в свое время.

– А, опять старые обещания… Вы правда считали, что можете бесконечно использовать этих «Эгерий» как дымовую завесу? Я пришла к выводу, что это нечто вроде королей-магов или мышонка Переса – чистый вымысел взрослых, использующих детскую доверчивость. Не утруждайте себя больше. Мне это