Мемуары убийцы - Ким Ёнха Страница 3

– Ваша дочь скоро будет здесь, мы с ней уже связались.

После окончания Сельскохозяйственного института Ынхи устроилась на работу в местный исследовательский центр. Там она занимается селекцией растений. Как правило, улучшает существующие сорта, но иногда создаёт и новые, скрещивая различные виды. Она носит белый халат и практически живёт в своей лаборатории, иногда даже остаётся там на ночь. Растениям ведь нет никакого дела до рабочего расписания. Судя по всему, даже среди ночи требуется проводить определённые процедуры. Ни стыда ни совести у этой флоры.

Люди думают, что Ынхи – моя внучка. Когда говорю, что дочь, удивляются. Это всё потому, что я в этом году разменял уже восьмой десяток, а Ынхи всего лишь двадцать восемь. Больше всего загадка нашего родства волновала саму Ынхи. Когда ей было шестнадцать, в школе изучали группы крови. По нашей с ней группам очевидно, что я не могу быть её родителем.

– Как же я стала твоей дочерью?

Я всегда предпочитаю говорить правду, если возможно.

– Я тебя удочерил.

После нашего разговора Ынхи начала отдаляться. Казалось, она не знала, как теперь ко мне относиться, и ей было очень неловко. Появившаяся в наших отношениях трещина не исчезала. В конце концов близость между нами сошла на нет.

Существует такое психическое расстройство – синдром Капгра. Это болезнь, которую вызывают повреждения в участке мозга, отвечающем за эмоциональные реакции. Страдающий этим заболеванием способен узнавать лица близких людей, однако знакомые лица не вызывают у больного привычного эмоционального отклика. Муж, например, может внезапно перестать признавать жену: «Ты выглядишь и ведёшь себя в точности как она, но кто ты такая? Кто всё это придумал?» Даже если у человека знакомое лицо и ведёт он себя так же, как и всегда, чувства больного говорят, что это чужак, посторонний. У несчастного с синдромом Капгра нет иного выхода, кроме как продолжать жить изгнанником в чужеродном мире. Он верит, что окружающие его незнакомцы со знакомыми лицами все как один его обманывают.

Казалось, что с того самого дня Ынхи начала воспринимать привычную ей реальность, семью, состоящую всего-то из нас двоих, как что-то чужое и незнакомое. Тем не менее, мы продолжали жить вместе.

Когда дует ветер, бамбуковый лес за домом становится слишком шумным. Из-за этого делается муторно на душе. Если ветер особенно сильный, не слышно даже птиц, как будто все разом умолкли.

Я давно купил этот участок с бамбуковым лесом, отличная была сделка. Всегда хотел иметь свой собственный лес. По утрам там прогуливаюсь. В бамбуковом лесу не побегаешь – даже если просто споткнёшься, прогулка может закончиться смертью. Когда рубят бамбук, остаётся торчать нижняя часть ствола, твёрдая и острая. Поэтому ходить там надо осторожно, глядя под ноги.

Когда слышу шелест бамбуковых листьев, думаю о тех, кто лежит в самом низу, у корней. О мертвецах, ставших деревьями, что устремляются ввысь, к небу.

Ынхи спросила:

– А кто мои настоящие родители? Они живы?

– Умерли. Я взял тебя из детского дома.

Ынхи не хотела мне верить. Искала информацию в Интернете; похоже, даже ходила справляться в администрацию; плакала несколько дней, закрывшись в своей комнате. В конце концов смирилась.

– Ты ведь их знал?

– Мы были знакомы, но не общались близко.

– Какими они были? Они были хорошими людьми?

– Очень хорошими. До последнего вздоха думали о тебе.

Жарю тофу. Ем его на завтрак, обед и ужин. Налить масло в сковородку, положить тофу. Немного подождать, перевернуть на другую сторону. Съесть с рисом и кимчи. Даже когда мне станет хуже, я смогу справиться с приготовлением жареного тофу.

Попал в небольшую аварию на пересечении трёх дорог. Впереди стоял джип. А у меня в последнее время периодические проблемы со зрением – из-за болезни, должно быть. В какой-то момент перестал видеть и въехал прямо в него. Большой внедорожник, оснащённый для охоты. Мало того, что установлен прожектор на крыше, ещё и на бампере три противотуманные фары. Спроектирован так, чтобы можно было мыть багажник. Два аккумулятора. Когда наступает сезон охоты, таких машин много собирается у горы.

Я подошёл к джипу, но водитель продолжал сидеть внутри. Даже стекло не опустил.

Я постучал:

– Добрый день, выйдите, пожалуйста.

Он кивнул и сделал жест рукой, мол, уходи. Это было странно. Разве не стоило, по меньшей мере, осмотреть задний бампер? Я застыл в нерешительности, но он всё-таки вышел. Тридцать с небольшим, невысокого роста, крепкого телосложения. Мельком оглядел бампер и сказал, что всё в порядке.

Но не всё было в порядке. На бампере была вмятина.

– Можете идти. Вмятина там и раньше была, всё нормально.

– Всё-таки давайте обменяемся контактами на всякий случай, чтобы потом не ругали меня почём зря.

Я протянул карточку со своим адресом и телефоном. Он не хотел брать.

– В этом нет необходимости.

Стылый голос без всякого выражения.

– Вы живёте неподалёку?

Вместо ответа он вдруг посмотрел мне прямо в глаза. Холодный змеиный взгляд. Я уверен, что в тот момент мы поняли друг о друге всё.

Он записал своё имя и контактные данные. Почерк как у ребёнка. Зовут Пак Чутхэ. Я зашёл за машину, чтобы ещё раз проверить причинённый ущерб, и вдруг увидел,