Общество мертвых бойфрендов - Елена Станиславская Страница 26

Втянув воздух сквозь зубы, Андрей сдавил кружку – так сильно, что побелели костяшки пальцев. Коже, наверное, было горячо: кофе вряд ли успел остыть.

– Знаешь, Варя, я все понимаю. – Он почти не разжимал губ. – Тебе трудно, грустно. У тебя горе. Но ты слишком странно себя ведешь. Лучше сходи к психологу. Ну или хотя бы в «Ютубе» вбей «Как пережить смерть любимого человека» или что-то вроде. – Андрей поморщился.

– Любимого? Человека? – с расстановкой переспросила Варя.

– Не прикидывайся. Он мне все рассказал.

– Кто? Пашка?

– При чем тут Пашка? Юра твой.

Варя села напротив. Руки, скрещенные на груди, сцепились еще крепче. Сознание заволокло, будто по извилинам мозга пробежался футбольный фанат с дымовой шашкой.

– О чем ты?

– Юра мне написал, – нехотя произнес Андрей.

– Сегодня? – Варя пожалела, что отказалась от кофе: во рту пересохло.

– Варь. С этим надо что-то делать. Давай позвоним твоей бабушке.

– Зачем?

– Ты странно себя ведешь, – повторил Андрей. – Юра умер. Ты понимаешь это?

Он говорил с ней, как с умалишенной. И от этого пожар разгорелся еще жарче.

– Представь себе, понимаю. – Слова, вылетающие из Вариного рта, напоминали ей самой обжигающие искры. – Я имела в виду, что это не Юра. Не он тебе писал. Мне тоже пришли сообщения с его номера, вчера, это…

– Нет, мне писал именно он. До своей смерти.

«Ах вот как. До». Варя нахмурилась.

– Откуда у него твой номер?

– Не знаю.

– Что он хотел?

– Ну, зачитать не смогу, я все стер. Если коротко, он написал, что ты бросила меня из-за него. – Дернулись желваки, и губ снова коснулась неестественная улыбка. – Ты всегда любила только его, ваш разрыв был ошибкой, ты это поняла, и вы снова вместе. Ну еще он обложил меня матами и сказал, чтобы я к тебе не лез.

Варя оторвала руки от груди, бахнула локтями о столешницу и спрятала лицо в ладонях.

Юра сошел с ума?

Или расчетливо поставил подножку сопернику?

– Он все наврал. – Варя с трудом выдавила из себя три коротких слова.

– Я так не думаю. – Андрей шумно глотнул кофе. – Он переслал несколько твоих сообщений.

– Их ты тоже стер?

– Конечно.

– Что там было?

– Мне неприятно об этом говорить. Ты сама знаешь, что писала ему.

– Если о любви, то я не…

– Не о любви. Точнее, не совсем о ней. Давай не будем. – Андрей встал, подошел к раковине и рывком выплеснул в нее остатки кофе. – Хочу объяснить кое-что. Я позвонил тебе после его смерти, чтобы поддержать. Только для этого. Я ничего не жду и не хочу от тебя. Не надо меня проверять, делать еще что-то в том же духе. Просто постарайся пережить это. – Он выдохнул, словно рыкнул. – Не знаю, что еще сказать.

– Юра наврал, – повторила Варя.

Голос звучал беспомощно и почему-то фальшиво. Взгляд выхватил кораблик с алыми парусами. Он качался, как на волнах. Пришлось высоко задрать подбородок, чтобы помешать слезам вырваться наружу.

Варя могла бы сказать Андрею, что только сегодня перечитала всю переписку с Юрой, и их общение совсем не напоминало щебет влюбленной парочки. Сказать – могла, но доказательств не было. Андрей, похоже, не собирался верить ей на слово. Пожар, догорающий в груди, выбросил последнюю искру: стоит ли вообще что-то доказывать человеку, которому с тобой трудно?

– Давай провожу до бабушки, – предложил Андрей, и это прозвучало как «тебе пора уходить». – Ну или до Пашки. Тебе лучше не оставаться одной.

Телефон коротко прожужжал, и Варя механически ткнула в уведомление.

«ВАРВАРА, ГДЕ ТЕБЯ НОСИТ???»

Наверное, ей действительно пора.

– Сама дойду.

В лифте Варя прижалась лбом к металлической стенке, и она охладила кожу. Стало чуть легче. В мозгу крутилось: «Что это вообще было?» Разговор с Андреем сразу пошел не по тем рельсам и в итоге потерпел крах. Варя не рассказала ему о мертвых бойфрендах, не предупредила о возможной опасности. Даже не спросила, какой новостью он хотел поделиться. Ослепнув от эмоций, она наговорила чуши. Да и наслушалась тоже. «Ты всегда любила только его» – как Андрей мог в это поверить?

Может, написать ему? Прямо сейчас, вдогонку?

Без толку. Андрей думает, что у нее поехала крыша. От горя. Из-за смерти любимого человека. Варя дурно, истерично хихикнула.

Повернув голову, она уставилась на свое отражение в мутном лифтовом зеркале и пробормотала:

– Мать Юры видела какую-то переписку. Андрей тоже видел. А ты нет. Двое против одного.

В голове снова появился белый шум, и кто-то отчетливо хмыкнул над ухом. Вздрогнув, Варя вжалась в угол и закрутила головой из стороны в сторону. В лифте она ехала одна. Оставалось убедить себя, что это всего лишь странный акустический эффект.

Глава 10

Бабушка начала с крика. Слишком долго ждала, копила в себе, а когда Варя перешагнула порог – взорвалась. Заламывая тонкие запястья и встряхивая идеальной стрижкой паж, бабушка доказывала, что просто так к следователю не приглашают. Ни-ко-го и ни-ког-да на ее памяти на допрос не вызывали.

– А меня вызвали, – устало сказала Варя и пошла в гостиную.

Она прожила здесь целых пять лет. Спала на диване, на нем же корчилась от приступов, делала уроки за обеденным столом, разучивала гаммы за расстроенным пианино, а еще – украдкой целовалась с Костиком. И тем не менее Варя так и не привыкла называть гостиную «своей комнатой». Да она и не была Вариной. Скорее, общей. Бабушка выделила ей большее пространство из двух, второе оставила под свою спальню, но никогда не соблюдала границы. Единственное, что она сделала, чтобы создать видимость уединенности, – переставила книжный шкаф к дивану, образовав угол буквой L. Так у Вари появилось свое укромное местечко, а вместе с ним – своеобразное отношение к книгам. Мозг на радостях решил, что они – нечто вроде стройматериала, из которого можно сложить личную крепость. Книги уютно пахли и «прикрывали» Варю своими телами. А если становилось совсем плохо – уносили в мир иллюзий.

Как только Варя съехала, бабушка сделала перестановку: все вернула на прежние места. Шкаф теперь стоял у стены, и от этого почему-то было не по себе. Казалось, в комнате снесли одну стену и на ее месте зияет дыра.

– Объясниться не хочешь? – Бабушкин голос походил на холодную струю воды, льющуюся за шиворот. – Так и будешь молчать?

Если бы она