Юрис Юрьевикс - Ледяной ад Страница 20

— Как же я все это ненавижу, — с чувством пробормотала Хэнли. — Хочу домой!

«Старлифтер», задрав нос, пошел вверх, а «комод» неумолимо заскользил по направляющим к открытому хвостовому люку и вывалился в бесконечность.

Внезапно наступила тишина.

Хэнли представляла, что будет перышком парить в невесомости, — оказалось, что она камнем несется вниз.

Орловский отчаялся услышать ответ на свой стук и пошел вниз, к зияющей дыре у основания рубки. Вскоре он обнаружил еще одну пробоину немного длиннее, но не шире. Орловский двинулся вперед. Свет, поплясав в темных панелях с переключателями и дисками, остановился на человеке, пристегнутом ремнями безопасности к креслу. Это был рулевой.

Водолаз медленно обшарил лучом фонаря пост управления и сфокусировал линзы. Световой конус превратился в яркий узкий луч и проник через люк в заднюю часть корабля.

Везде, насколько хватило глаз Орловского, люки были открыты. Бездыханные тела членов экипажа плавали в коридоре.

Мертвые в воде всегда производят жуткое впечатление. Но эти… эти были гораздо страшнее.

Орловский пересчитал тела. Одиннадцать. Ему часто приходилось нырять в местах кораблекрушений, но нигде он не встречал столь странные трупы. Позы у них были совсем не такие, как у обычных утопленников. Одни согнулись пополам, другие резко выгнулись назад… А главное — они не покачивались на воде.

Что-то толкнуло водолаза в плечо. Он вздрогнул. Захотелось немедленно покинуть «Владивосток». С трудом Орловский обрел душевное равновесие. Он обернулся и увидел человеческий затылок с развевающимися светлыми волосами. Покойник висел над Орловским вниз головой. Водолаз осторожно опустил труп. Скорченное тело напоминало эмбрион, заспиртованный в стеклянной колбе. Лицо было совершенно белое. Глаза… Орловский подтянул тело поближе. Глазные яблоки не закатились под веки, как это обычно бывает. Радужные оболочки и зрачки попросту отсутствовали.

«Хищные рыбы? Исключено. Не в этих водах и не так быстро», — подумал водолаз.

Он поймал за ногу труп, который бился о потолок.

Руки зажаты между колен, лицо искажено судорогой, рот широко раскрыт. Глаза закрыты. А если приподнять веко… Все белое: радужной оболочки нет… выедена… разрушена.

Орловский повел лучом фонаря по отсеку, всматриваясь в лица мертвецов. У всех были одинаково пустые глазницы.

— Номер два, вы на пределе. Где находитесь?

— На посту управления, — отозвался Орловский.

— Что вы обнаружили?

— Лодка полна воды. Одиннадцать погибших. В коридорах, наверное, больше. Люки между отсеками открыты.

Вытянутые руки рулевого покачивались у штурвала, как у лунатика в пантомиме.

— Номер два, вы превысили лимит времени. Возвращайтесь в шлюз.

Лейтенанту пришлось повторить дважды, прежде чем Орловский подтвердил получение приказа. Подплыв к пробоине, водолаз вдруг вернулся к рулевому и отстегнул его от кресла. Обвязав трос вокруг шеи трупа, Орловский отбуксировал его к дыре в корпусе лодки, вытолкнул наружу и вылез следом.

Тело ударялось то о скалу, то о борт субмарины, пока сержант выбирался на чистую воду. «Этот парень уже не чувствует боли», — успокоил себя Орловский и двинулся навстречу буксиру. Холод пробирал до костей, несмотря на циркуляцию тепла под костюмом. Ушные раковины заложило. Орловский на несколько секунд затаил дыхание, и слух пришел в норму. Зато онемели икроножные мышцы. Водолаз вынужден был остановиться и размять их. Лишь тогда он обернулся и взглянул на разбитую лодку и на свою ношу. В свете фонаря выступил берег фьорда. Орловский смерил его взглядом, насколько позволил луч. В этот момент он почувствовал себя скалолазом, крупинкой, бросившей вызов каменному величию.

ГЛАВА 11

Начин рвал и метал. Орловский воспринимал головомойку с философским спокойствием, восседая на жестком глубоководном шлеме в заваленной оборудованием компрессионной камере и глядя вверх в телевизионный объектив. Лейтенант бурлил гневом по поводу несанкционированных действий сержанта, включающих, кроме всего прочего, доставку на борт судна трупа:

— На удавке! Словно висельника!

Адмирал попросил Начина уступить ему место перед экраном, чтобы самому расспросить Орловского.

— Скажите, сержант, почему вы притащили тело в затопленный ракетный колодец и привязали к стенке?

Орловский ответил честно:

— Боялся, что никто не поверит моим словам.

Руденко пригласил к экрану Немерова и двух бортовых хирургов и велел водолазу снова описать обстановку на «Владивостоке». Затем адмирал позвал командира подлодки и военных врачей в свою каюту — обсудить услышанное.

Врач, присевший на койку, заметил:

— Уже ходят слухи о том, что в шестой шахте плавает труп.

Немеров немедленно подхватил:

— Экипаж в панике. Орловский хотя бы прикрыл лицо трупа!.. Оно просто ужасно: выдавленные глаза, нижняя челюсть жутко перекошена. Не человек, а горгулья! И это в нескольких сантиметрах от широкоформатных линз телекамеры.

Тут заговорил адмирал:

— В следующее погружение водолазы могут переместить труп в соседнюю, пустую шахту. Тогда им не придется сталкиваться с ним каждый раз при выходе в океан и возвращении на корабль. И остальные члены экипажа прекратят нервничать. Затонувшая субмарина всегда вызывает чувство тревоги, а неприкрытое тело с удавкой вокруг шеи и подавно. Итак, похоже, на «Владивостоке» живых нет.

Немеров согласно кивнул.

— Ну что ж. Значит, спасательная операция отменяется. — Руденко на мгновение задумался.

Теперь он обязан был отыскать вахтенный журнал и коды, добыть желтый контейнер для Чернавина и замаскировать следы вторжения. Но как быть с водолазами, если те откажутся идти на борт «Владивостока»? Впрочем, это уже забота Немерова.

— Полтора часа отдыха, — сказал адмирал.

Остров Курлак сверкал огнями, словно рождественская елка. Небо озаряли сигнальные ракеты. Из мощных прожекторов, установленных вокруг станции, вздымались яркие столпы света.

Остров был маленький — не более двух миль в длину и одной в ширину. Лед, который Хэнли представляла себе белым и прозрачным, показался ей лилово-сине-зеленым.

Гондола раскачивалась под куполом парашюта, подобно маятнику. На вершине ледяного гребня виднелся комплекс ветряков — огромных пропеллеров и стенок для улавливания ветра. Сверху станция выглядела как скопление куполов и галерей: обиталище ученых, свершающих трудовой подвиг посреди замерзшего океана.

Поодаль от округлых строений Хэнли увидела странные прямоугольные фермы: одну длинную пересекало несколько коротких. Хэнли понятия не имела, что это такое; любопытство начало вытеснять в ней панику.

Прямо под собой Джесси едва различила расчищенную взлетно-посадочную полосу.

— Говорит станция «Трюдо». Пожалуйста, ответьте.

— Д-д-да, д-д-док-ктор Д-д-джес-с-си Хэ-хэнли. — Ее все-таки трясло от страха.

— Мы видим вас, доктор Хэнли. Вы идете на условленную отметку.

— Спаси-и-ибо.

— Не за что. Вы сейчас приземлитесь, будьте готовы. Конец связи.

Гондола ударилась — и тяжело подскочила. Дважды.

— Господи помилуй, — пробормотала Хэнли и дернула красный рычаг.

Ничего не произошло.

Какая-то панель от радиоустройства упала ей на колени, когда овальный «комод» перекатился на бок. Люк открылся; теплый воздух в гондоле мгновенно превратился в пар. Холод сковал легкие, будто Хэнли нырнула под воду. Под ледяную воду.

От волнения она забыла опустить щиток шлема! Хэнли быстро исправила ошибку и проверила огонек. Тот сначала мигнул красным, потом позеленел — слава Богу! Но огромный парашют, не отсоединившись, тащил гондолу по льду.

«Господи, спаси и помоги!» — взмолилась Хэнли.

Голоса в радиоэфире перекрывали друг друга, пока «комод» волочился по снежному насту, скрипя и подпрыгивая. «Набирает скорость», — поняла Хэнли. Через люк выпадали капроновые мешки.

Послышался ужасный скрежет металла, и что-то содрало оболочку с гондолы, словно кожицу с луковицы, однако аппарат не замедлил движение.

— Я потерпела аварию, потерпела аварию! — закричала Хэнли.

— Джек, сможешь ее поймать? — прозвучал голос в передатчике.

— Думаю, да. Еду за парашютом.

— Аккуратнее с колесами.

Гондола содрогнулась в последний раз и замерла.

— Живы, доктор Хэнли? — спросили по радио.

Хэнли глубоко вздохнула, закрыла глаза и обняла мягкую игрушку.

— Хьюстон, гончая приземлилась.

— Прошу прощения, не понял.

— Я в порядке. — От облегчения у нее шла голова кругом. — В порядке. — И она громко засмеялась.

В проеме наверху возник мужчина и буднично прислонился к бортику, словно к наличнику соседского окна.