Домохозяйка - Фрида МакФадден Страница 10

Она не поворачивается.

Паника, уже было покинувшая меня, когда я поняла, где нахожусь, возвращается с удвоенной силой. Дверь заперта. Уинчестеры заперли меня в этой комнате. Нина заперла! Но зачем, почему? Это что, какая-то идиотская игра? Они специально искали бывшую заключенную, чтобы закрыть ее здесь? Ведь меня никто не хватится. Провожу пальцами по царапинам на двери. Кто была та несчастная, пытавшаяся вырваться отсюда?

Так я и знала — уж слишком все хорошо, чтобы быть правдой. Даже если приходится убирать дико засвиняченную кухню, для меня это работа мечты. Я знала, что Нина должна была проверить мою биографию. Она, вероятно, заперла меня здесь, посчитав, что мою пропажу никто не обнаружит.

Возвращаюсь мыслями на десять лет назад и вспоминаю первую ночь, когда дверь моей камеры захлопнулась за мной и я осознала, что эта клетка станет моим домом на долгое-долгое время. Я поклялась себе, что если когда-нибудь выйду на свободу, то никогда больше не позволю поймать себя в ловушку. Но не прошло и года с того момента, как я освободилась, и вот пожалуйста.

Стоп, у меня же есть телефон! Я могу позвонить 911.

Хватаю телефон с комода. Днем здесь был сигнал, но сейчас его нет. Ни одной черточки. Вообще ничего.

Мне не вырваться отсюда. У меня только крохотное оконце, которое не открывается и выходит на задний двор.

И что теперь делать?

Дергаю за ручку еще раз, раздумывая, не получится ли как-то вышибить дверь. И вдруг, когда я нажимаю резче, ручка поворачивается.

И дверь распахивается.

Пошатываясь и задыхаясь, выхожу в коридор. Стою некоторое время, ожидая, когда успокоится сердце. Оказывается, никто меня не запирал. У Нины не было никакого сумасшедшего плана заманить меня сюда. Просто замок заело.

И все равно мне не удается стряхнуть неприятное чувство, что нужно убираться отсюда, пока у меня еще есть такая возможность.

7

Спустившись утром на первый этаж, я обнаруживаю, что Нина систематически громит кухню.

Она вытащила каждую кастрюлю и каждую сковородку из шкафа под прилавком. Скинула половину тарелок с сушилки над мойкой — осколки валяются по всему полу кухни. Как раз сейчас она выбрасывает продукты из холодильника. Я с замиранием сердца слежу, как она вытаскивает пакет молока и швыряет его все на тот же многострадальный пол. Пакет лопается, молоко выплескивается, белая река обтекает кастрюли, сковородки и разбитые тарелки.

— Нина? — с опаской говорю я.

Та замирает с бейглом в руке. Резко поворачивает голову и смотрит на меня:

— Где они?

— Где… где что?

— Мои заметки! — испускает она истошный вопль. — Я оставила заметки к сегодняшнему собранию КУР на кухонном прилавке! А теперь их там нет! Куда ты их задевала?

Во-первых, с чего она вообразила, что заметки каким-то образом оказались в холодильнике? Во-вторых, я уверена, что никуда их не девала. В смысле, уверена на девяносто девять процентов. Есть хотя бы крохотный шанс, что на стойке лежал маленький скомканный листок бумаги, который я приняла за мусор и выбросила? Да. Такую возможность исключить нельзя. Но я была очень внимательна, чтобы ненароком не выбросить какой-нибудь не-мусор. Хотя, если честно, почти все тут было сплошной мусор.

— Я никуда их не девала, — отвечаю я.

Нина упирает кулаки в бока.

— Значит, ты утверждаешь, что мои заметки сами собой куда-то ушли?

— Нет, я такого не говорила. — Делаю к ней осторожный шаг, и под моей кроссовкой хрустят осколки разбитой тарелки. Делаю умственную заметку никогда не входить в кухню босиком. — Может, вы оставили их где-то в другом месте?

— Ничего подобного! — рявкает она. — Я оставила их здесь! — Она хлопает ладонью по кухонному прилавку с такой силой, что я вздрагиваю. — Вот прямо здесь, на этом прилавке. А сейчас их нет! Улетучились!

Суматоха привлекла внимание Эндрю Уинчестера. Он заходит на кухню, одетый в темный костюм, который делает его еще красивее, чем вчера, если это вообще возможно. Завязывает на ходу галстук, но, увидев безобразие на полу, замирает на середине процесса.

— Нина?

Нина поворачивается к мужу с глазами, полными слез.

— Милли выбросила мои заметки к сегодняшнему собранию!

Я открываю рот, чтобы запротестовать, но какой смысл в протестах? Нина уверена, что я выбросила ее бумажки, и ведь может статься, что я таки выбросила их. Но если они такие важные, зачем же оставлять их на кухонном прилавке? Если вспомнить, как кухня выглядела вчера, заметки были обречены.

— Это ужасно. — Эндрю раскрывает объятия, и она ныряет в них. — А разве ты не сохранила их на компьютере?

Нина хлюпает носом, уткнувшись мужу в плечо. Ее сопли точно заляпают весь его дорогущий костюм, но Эндрю, похоже, это не волнует.

— Кое-что сохранила. Но мне пришлось много чего переделывать.

И тут она с обвиняющим видом оборачивается ко мне.

Я уже не пытаюсь отстаивать свою невиновность. Если она уверена, что я выбросила ее бумаги, лучше просто извиниться.

— Мне так жаль, Нина, — лепечу я. — Если я могу что-то сделать…

Нина опускает взгляд на стихийное бедствие на полу кухни.

— Можешь. Убери этот отвратительный беспорядок, который ты устроила на моей кухне, пока я буду решать проблему.

Высказавшись, она топает вон из кухни. Ее шаги затихают на лестнице, пока я размышляю, как буду убирать все эти осколки, перемешанные с пролитым молоком и примерно двадцатью виноградинами, катающимися по полу. Я наступила на одну, и она размазалась по подошве моей кроссовки.

Эндрю задерживается на кухне. Он трясет головой. Теперь, когда Нина ушла, я чувствую, что должна что-то сказать.

— Знаете, я ничего не…

— Знаю, — перебивает он, прежде чем я успеваю сказать, что, мол, ни в чем не виновата. — Нина… она вспыльчивая. Но сердце у нее доброе.

— Ну да…

Он стаскивает с себя пиджак и начинает закатывать рукава белоснежной крахмальной рубашки.

— Давай помогу тебе с этим безобразием.

— Что вы, не нужно…

— Если мы будем работать вместе, дело пойдет быстрее.

Он вытаскивает из чуланчика рядом с кухней швабру. Я в шоке — он совершенно точно знает, где в этом доме швабра! Собственно говоря, он очень хорошо ориентируется в чулане со средствами для наведения чистоты. И тут до меня доходит: Нина устраивала такие погромы и раньше. Ее муж привычен убирать после нее.

И все же это моя работа, не его!

— Я все уберу. — Хватаюсь за швабру и несильно тяну, пытаясь забрать ее у Эндрю. — На вас такая приличная одежда, а я здесь как раз для этого.

Одно