Самая страшная книга, 2014–2025 - Ирина Владимировна Скидневская Страница 6

до своей «коробки». Поднял глаза асфальта. Свет из окна на девятом этаже на секунду с грел душу. Лена. Единственный человек на этой земле, которому я нужен. Рука уже искала ключи в кармане;! У подъезда копалась в сумке какая-то бабка. Я подошел и открыл тугую дверь, бабка оказалась соседкой. Мы ехали вместе в лифте, она на кого-то жаловалась, возмущалась, но я не впустил ее голос в свою голову только сдерживал довольную улыбку.

— Вы уж сделайте что-нибудь с ними! — бросила мне бабка напоследок, и я пробормотал что-то утвердительное. Немного стыдно, но кажется, я не выдержу больше ни капли грязи в своей душе сегодня. Я открыл и тихонько притворил за собой дверь в квартиру, стянул ботинки и бросил как попало. На кухне было темно, а в комнате горел приглушенный свет, бормотал телевизор. Я повесил куртку на крючок и на цыпочках; двинулся туда. Лена сидела посреди кровати, скрестив, ноги, с ноутбуком. На ней были надеты только футболка, трусики да разноцветные носки. Она оторвалась от экрана и посмотрела на меня;

— Привет, Кирюш.

— Привет, — я улыбнулся. — Как делишки?

— Да так, — выглядела она усталой. Я подошел к ней ближе, хотел обнять, но она сидела как-то неудобно для этого… Я просто присел на край постели, провел рукой по ее спине. Она опять уже смотрела в монитор.

— Устала? — спросил я.

— Ага, а еще отчет делать.

Я дотянулся и чмокнул ее в щеку, затем встал и пошел мыть руки. На кухне меня ожидало разочарование. В кастрюле плавали холодные разварившиеся пельмени. Я подавил желание устроить жене выговор, все равно так ничего не добьешься. Но она же несколько часов уже дома, а я весь день бегаю, сигаретами питаюсь! Ладно, проехали, она устала, у нее отчет, накрылся мой секс. Нахмурившись, я выложил склизкие белесые лохмотья, оставшиеся от пельменей, в тарелку и сунул все в микроволновку. Вернулся в комнату, остановился в дверях, прислонившись к косяку. Красивая она у меня, Ленка, Леночка. Телевизор бормотал какую-то несусветную чушь, сравнивая голливудских звезд. Как она может это смотреть? Ну или слушать?

— Чего так смотришь? — Она подняла на меня глаза и улыбнулась.

— Как? — Я был доволен.

— Как будто любишь.

— Понятия не имею, о чем ты! — Я пожал плечами, карикатурно изображая удивление. Из кухни послышался протяжный писк микроволновой печи. Я развернулся и было пошел на звук, но заметил на полу в прихожей свои ботинки. Даже на коврик их не поставил, вот свинтус. Я подошел и поднял один ботинок, на линолеуме блеснул грязный след… он был темно-красного цвета. Вспомнилась та чертова квартира, залитая, будто прорвало трубу. Я же сначала туда сунулся впотьмах, но вроде бы стер потом все на улице. Ну, видимо, не все. След был такой четкий, можно рассмотреть рисунок протектора… Живот сжался от спазма. Наверное, это от голода. Надо поесть, хоть и кажется, что сейчас не смогу ничего проглотить. Но сначала убрать тут все, не дай Бог, Ленка заметит…

— Ты чего, не слышишь? — крикнула Лена раздраженно. Оказывается, микроволновка вновь начала пищать, напоминая о забытых пельменях. Я пошел в ванную за половой тряпкой.

Через некоторое время я погасил свет в прихожей вернулся на кухню, включил микроволновую печь ещё на минуту и просто стоял, глядя, как за темным стеклом вращается тарелка. Микроволновка громко гудела, но этот гул как будто исходил из моей головы. Резке писк. Тишина. Я открыл дверцу и достал чертовы пельмени. Потом я ел их, тыкая вилкой в расползающееся серое месиво, из которого вываливались комочки мяса. Не подумал про майонез или кетчуп, хотелось бы мне вообще ни о чем не думать. Я поморщился. В этот момент на кухню вошла Лена.

— Не ешь, раз так противно! Извините, времени не было готовить! — Она поставила на плиту чайник со свистком, щелкнула зажигалкой. Плита была допотопной, газовой.

— Все вкусно, я не из-за этого…

— Конечно! Весь скривился, как будто отраву ешь!

— Ну вообще-то можно было так не разваривать… — В чайнике зашумела, вскипая, вода.

— Кирилл, знаешь!., в следующий раз сам себе вари!

— Может, хватит, а?

— Пришла, чтобы с тобой посидеть, чай попить, а ты все настроение испортил своей рожей!

Я стиснул зубы, даже больно стало, но промолчал, Лена порывисто развернулась и ушла. Я смотрел на неаппетитные останки пельменей. Наконец взвыл чайник.

Потом я принес жене чай в комнату, и мы помирились. Она извинилась за «рожу», и я тоже за что-то. Жаль, после этого ей пришлось вновь взяться за отчет. Устроившись рядом, я смотрел развлекательное шоу по телевизору. Потом как-то само собой получилось, что я лежу лицом к стене, голова увязает в мягкой подушке, веки склеились — не разомкнуть, а шизофренический голос телевизора так убаюкивает… Кто-то смотрел на меня, и это было мерзко. Внезапно я понял, что в комнате темно и тихо. Незнакомец стоял впереди в угасающем свете фонаря, наблюдал за мной. Точно так же, как наблюдал до этого за дракой. Парни заметили меня и огромными неловкими летучими мышами метнулись прочь от киоска. Цветочного киоска. Черт, это был цветочный киоск! Я собирался купить Лене цветы! Все этот придурок в свете фонаря, но нет, его больше не видно, фонарь угас… Однако этот больной тип, наблюдатель, он все еще смотрит, из темноты, так даже удобнее, и мрак вокруг него влажный, он хлюпает под ногами, будто прорвало трубу…

— Кирюш, ты спишь? — прошептала мгла, и я встрепенулся в ужасе, не сразу узнав голос Лены. — Ты чего? Разбудила тебя? Прости, пожалуйста! Ты так дышишь… у тебя так сердце бьется…

По мне бегали ее руки, и дыхание ласкало щеку, а потом это стали делать ее губы. Но мне было неприятно. Кожа была словно наэлектризованная, каждое прикосновение к ней я ощущал словно маленький колючий разряд.

— Перестань, — наконец выдавил я. Конечно, Лена обиделась, отвернулась, почти стянув с меня одеяло. Я пытался обнять ее, но она всякий раз убирала мои руки и отодвигалась. Так мы и уснули: я посреди кровати, и она с краю. Во сне ко мне приходили родители, но я помнил, что они мертвы, это все портило. И еще — за нами все время наблюдали.

* * *

Отметившись в дежурке, я с силой дернул металлическую дверь и вошел. На первом этаже царило ложное оживление. У постороннего человека запросто могло возникнуть впечатление, что работа здесь кипит. Я поднялся на второй этаж по лестнице, прошел по узкому коридору. В стены жались незнакомые люди с