Антология советского детектива-45. Компиляция. Книги 1-22 (СИ) - Семенов Юлиан Семенович Страница 80

— Я от этого нисколько не страдаю. Да и сам могу — при случае.

— Серьезно?! — просиял Куплетов. — Если бы я знал!.. Ну, мы в другой разок.

— Кто был еще? — нетерпеливо перебил майор.

— Еще? — Куплетов сразу же поник, похоже, уязвленный в самых лучших своих чувствах. — Был. другой санитар — Колька Звязгин. И один отдыхающий, Ефрем Павлович.

— Фамилию знаете?

— Виноват, не интересовался. И еще прошу простить, я, кажется, опять напутал. Вот дурная память стала! Мы с Турусовым, похоже, задержались — то да се, пока раскушали, пока поговорили. Ну, а Колька-то за нами и пришел: вы, дескать, что, ребята, начинать пора! Мы сразу все сложили и прямехонько к Турусову. Да вы не беспокойтесь, они все мужики приличные, даю вам слово!

— Пили во время игры?

— Да чего скрывать — пили, конечно. Но ничего крепкого! Только вермут да сухонькое. А оно — как водичка. У меня же день был особенный: сорок три стукнуло. Хорошая дата! Ну вот, и по такому случаю. Я вообще-то, так сказать, непьющий, мне нельзя.

— Выиграли, проиграли?

— Проигрался. В прах! — сокрушенно вздохнул Куплетов и печально обвел взглядом присутствующих, словно прося сочувствия. — Обидно. В такой день.

— В этом санатории вы в первый раз?

— Да нет, какой там — в третий! Меня уже тут все за своего считают. Звязгин только новенький, ну, может, кое-кто еще. Все здешние до фокусов охочи — страсть!

— Оно и заметно, — пробурчал майор.

— Вот вы сегодня утром что-то говорили насчет жениха. или любовника Лидии Степановны, — заметил Невский. — Как это прикажете понимать?

Куплетов густо покраснел и принялся смущенно разглаживать брюки на коленях.

— Ей-богу, не помню, — глухо сказал он, не поднимая глаз, и виновато качнул головой. — Может, что и ляпнул такое, но исключительно — с дурной головы. На меня порой находит — плету сам не знаю что. Вы зря всерьез это восприняли, Михаил Викторович, честное слово.

— И все-таки — повторите, — мягко попросил Невский. — Это же нетрудно.

Куплетов с шумом выдохнул воздух и замер, зябко охватив плечи руками.

— Я ведь сам доподлинно не знаю. — заговорил он наконец. — С чужих слов передаю.

— С чьих именно?

— Да вот играли мы тут однажды в преферанс, кто-то и сказал. Право, не помню. Дней десять назад. Или двенадцать. В общем — не так важно. Может, Звязгин трепанул, с него станется, может, Ванечка Турусов — и этот мастак, а может, Ефрем Павлович — он здесь тоже не первый год. За время отдыха, сами знаете, чего только не наслушаешься!..

Да, все — правдоподобно, усмехнулся про себя Невский. А где правда?

— Короче, — сказал Куплетов, — я так все это понял: у нашей медсестры какой-то роман на стороне. Долгий и основательный. Да, еще! — встрепенулся он. — Неделю назад Лидия Степановна пришла на работу вся в слезах, а когда я у нее спросил, в чем дело, ответила — и, знаете, с такой злобой: "Васька всю жизнь мне поломал!.."

— Васька — это, стало быть, убитый, — не преминул пояснить Птучка. Муж ее.

— И все?

— Конечно все. Да и какое мое дело?! Если во все глупости вникать.

— Глупости, тоже мне!.. Все нынче важно! Ладно, — произнес утомленно Афонов. — На сегодня, пожалуй, довольно. Отложим? Ужинать пора, и вообще.

Невский мигом встрепенулся.

— Нет-нет, я прошу у вас минутку! — возразил он. — У меня еще один вопрос.

Майор, уже было приготовившийся встать из-за стола, смиренно подпер рукою щеку.

— Вот не надоедает людям!.. — пробурчал Куплетов.

— Так в котором часу вы закончили игру? — строго глядя на него, спросил Невский. — Только не прикидывайтесь, будто ничего не помните.

— А я действительно не помню! Хоть златые горы посулите — ничего не вспомню! — простонал Куплетов. — Вы можете поверить? Я же был пьян — мне много-то особо и не надо!.. Оттого, наверное, и проигрался, что под конец ничего не соображал. Потом, кажется, уснул, эдак изрядно. Или все не так?.. Вот черт, совершенно не помню! Форменный склероз. Да что вы пристали ко мне?! Душу выверни вам наизнанку. Я, что ль, убивал?!

— Вы на улице были? — терпеливо спросил Невский.

— Когда?

— В эту, последнюю ночь. Я понимаю: от двери и до двери — два шага. Но никуда надолго не отлучались, а, Савва Иннокентьевич? После игры или во время? Антракта никакого не было?

— Ну, я же русским языком вам объяснил: не помню! — горестно сказал Куплетов. — Что я на улице забыл?! Там расстояние-то — переплюнуть можно, метров тридцать. Туда — обратно. Только и всего.

— Да если б так!.. Когда вы возвратились утром, пиджак и брюки на вас были насквозь мокрые.

— Насквозь? Совершенно верно — дождь-то шел. Я его, правда, не заметил, но он — шел, это я по лужам потом определил. Такой хороший, сильный дождь. А я ведь без куртки. Хотя. — Куплетов вдруг умолк.

— Да-да, продолжайте! — подбодрил Невский, делая непроницаемое лицо.

Афонов заинтересованно хмыкнул.

— Теперь припоминаю, — коротко кивнул Куплетов. — Конечно! Я про куртку совсем позабыл и от Вани Турусова ушел без нее. А ближе к обеду, пока я еще спал, кто-то заглянул ко мне в комнату и куртку принес. Может, сам Ваня, а может, кто другой, из наших. Я спросонья и не обратил внимания. Только, когда уже встал, смотрю: куртка — на спинке стула. Само собой, влажная.

— Между прочим, — скептически произнес Невский, — вот вы уверяете, будто ничегошеньки не помните — настолько пьяны были. А когда мы с вами поутру беседовали, вы очень даже связно говорили. Чувствовалось, разумеется, что вы навеселе, но в общем — в меру. Никакой потери памяти я не заметил. Вы даже шутили, язвили, пытались поучать.

— Во-первых, я до этого поспал немного, так что чуточку пришел в себя. А во-вторых. Филологический автопилот, Михаил Викторович, потрясающая штука! Я даже в стельку пьяный на любую тему говорить могу. Правда, потом и слова вспомнить не сумею. Но вы будете довольны мной как собеседником — на всю оставшуюся жизнь!..

— При этом вы способны наболтать и много лишнего, а, Савва Иннокентьевич?

— Не знаю. Вам решать. И если что не так — казните, я готов!..

Куплетов заложил ногу за ногу и крепко сцепил пальцы на коленке.

Вид у него был виновато-обреченный.

Невский удовлетворенно откинулся на спинку кресла.

— У меня покуда все, — сказал он.

— Да уж, вот ведь как все. незаметно повернулось. — то ли сокрушаясь, то ли, напротив, одобряя, негромко произнес Афонов. — Прямо все с ног на голову.

— Это вы о чем? — не понял Невский.

— Да вестимо: наш допрос!.. Как ловко вы перехватили инициативу! Я и не заметил совершенно — а уж на вторых ролях. И словно следствие веду совсем не я.

Хоть и возник меж ними как бы некий тайный уговор, а все же, судя по всему, майор ревниво относился к всяческим успехам Невского — пусть даже чисто символическим до времени, сугубо внешним.

Паритет, конечно, вещь хорошая, но о субординации, особенно в таком вот щекотливом деле, тоже некрасиво забывать. Поблажка — это ведь не узаконенный альянс, тут можно все переиграть в момент.

Субординация.

Майор ее ценил — как видно, от души, принципиально, и за здорово живешь, без крайней надобности, поступаться эдакой святыней не хотел, да и, пожалуй что, не смел, предпочитая разные окольные пути.

— Честное слово, не хотел обидеть вас, — примирительно улыбнулся Невский. — Как-то так, само собою. И, заметьте, разговор небесполезный для всех нас.

— Особенно, я думаю, — для вас, — парировал Афонов. — Да уж ладно, не берите в голову, как говорят. Я, в общем-то, не обижаюсь. Так, подметил между делом. Вы, Михаил Викторович, энергичный человек, дотошный, и вам спасибо за подмогу. Но улика-то — осталась! Ножичек-то, а?

Почувствовав из этой легкой перепалки, что не все так ладно в данном милицейском королевстве и не столь уж безмятежны отношения между Невским и Афоновым, Куплетов тотчас же насторожился, силясь уловить какой-то смысл в прозвучавших подозрительных намеках.