Длинные ножи - Ирвин Уэлш Страница 36

Драммонд бросает на Леннокса оценивающий взгляд, пытаясь определить, издевается он или говорит серьезно. Очевидно, не в силах понять, как обстоит дело, она продолжает:

– Я не очень-то горю желанием проходить это собеседование.

– Не думаю, что к нему стоит относиться очень уж серьезно, – Леннокс потягивается и зевает, затем снова наполняет их бокалы. – Они, скорее всего, уже все решили. Не знаю, нужна ли мне вообще эта работа, – признается он и смотрит на кофе.

Драммонд делает круглые глаза.

– Но ведь это такая важная должность! Столько всего можно сделать! Нам нужно привлечь больше ресурсов на борьбу с тяжкими преступлениями! И раскрываемость у нас должна быть выше!

– Согласен, – Леннокс оглядывает картины на стенах. Похоже, это все местные художники, и не самые лучшие. – Но я сомневаюсь, что смогу эффективно продвигать все это, – резко отвечает он ей. – Возможно, Боб тоже начинал, как идеалист, а потом система его раздавила: вся эта истерия в таблоидах, политики-оппортунисты, карьеристы, прикрывающие свою задницу.

В воздухе повисает тишина – видимо, Драммонд, глубоко задумалась над его словами.

– Кстати, спасибо, что познакомила меня с Салли, – переводит Леннокс разговор на другую тему. Пришло время закинуться двойным эспрессо. Нужно взбодриться, и предпочтительно не кокаином, хотя за кофе он потом заплатит приступом изжоги. – Она мне действительно помогла в самый нужный момент, – Он трогает свой нос, как всегда делает, когда нервничает.

Зачем ты раскрываешь перед Драммонд свои уязвимые места? Она соперник, но нужна ли тебе работа, за которую вы конкурируете? Может, она скорее твой спаситель?

Получение Драммонд этой должности нанесло бы удар по множеству самолюбий, и хотя его собственное, скорее всего, тоже было бы ущемлено, возможно, стоило стерпеть этот сопутствующий ущерб, чтобы каждый день, приходя на работу, видеть лицо Дуги Гиллмана.

– Салли великолепный психолог, – подтверждает Драммонд. – Настоящий профессионал.

– Ты хорошо ее знаешь?

– Не так хорошо, как ты думаешь.

Леннокс улыбается и поднимает руки, но его тон остается язвительным.

– Да ладно, Аманда, давай рассказывай. В конце концов, я стал ее клиентом по твоей рекомендации.

– Дело в конфиденциальности.

Леннокс молчит, пожимает плечами и делает глоток кофе. Он уже холодный, но все еще щиплет язык.

Драммонд смотрит на него так, словно обдумывает, не уйти ли ей от ответа, но потом внезапно решается на откровенность.

– Я тоже была ее клиенткой, – признается она. – но тебе это известно.

– Ну, ты рассказывала мне о своей одержимости бывшим, но это твое дело, и я больше не буду совать нос в чужие дела...

– Конечно, будешь, Рэй, – громко смеется она. Это снимает напряжение между ними. – Мы ведь кто такие и кем работаем?

– Нет, просто...

– Что?

– Сложно представить тебя в этой роли. Ты всегда такая... уверенная в себе.

Она не позволяет себе даже иронично улыбнуться. Леннокс подозревает, что с момента ее последнего продвижения по службе что-то в Аманде Драммонд очень сильно изменилось. Может, она повзрослела. Или стала жестче.

– Я сходила только на пять-шесть сеансов. Этого было достаточно, – говорит она, теперь снова такая же застенчивая, как та его бывшая напарница, которую он помнит, и признается: – Ты знаешь, я немного зациклилась на Карле, моем бывшем. Салли мне очень помогла.

– Это тот парень из Данди?

– Да ... Я всем говорила, что он плохо пережил наше расставание, и это так и было... – она смотрит на него.

Леннокс ждет, что она скажет дальше.

–... но на самом деле я переживала этот разрыв еще сильнее. Мы расстались еще в Данди, перед тем, как я переехала сюда. Он не хотел меня видеть. Чтобы поскорее забыть его, я перевелась сюда. Но все никак не могла успокоиться. Как я сказала, я вела себя неразумно.

Это самая уничтожающая характеристика из лексикона Драммонд. Ну, возможно, хуже может быть только "непрофессионально". В тусклом свете бара Леннокс пытается оценить, насколько она действительно самокритична.

– Общение с Салли было очень полезным и многое мне прояснило, – утверждает она. – Оно позволило мне расставить все по местам.

– И где эти места?

– В прошлом.

Леннокс сразу же думает о Труди, о том, как они, кажется, оставляют друг друга именно там. Он наблюдает, как Драммонд выпрямляется в своем кресле, становясь еще более напряженной. Она окидывает его оценивающим взглядом. Повисает неловкое молчание.

– О чем ты думаешь? – спрашивает она.

– О том, что ты меня теперь все чаще спрашиваешь, о чем я думаю.

Это снова напоминает ему о Труди, да и вообще о каждой женщине, с которой он когда-либо встречался.

– Ладно тебе, Рэй, – Драммонд хихикает.

– Сказать честно?

– Конечно, – Ее глаза блестят.

Учитывая вероятную неверность Труди, Леннокс не видит причин не вспомнить когда-то уже испытанное взаимное притяжение между ними. Тем более что с момента ее последнего повышения они находятся в одном звании.

– Я думаю, что мне следовало как следует поцеловать тебя в тот раз в пабе во время отвальной Джинджера, когда у меня была такая возможность, – говорит он, вспоминая ту ночь. Они тогда вместе ушли из бара. Тогда они не переспали, хотя, как это часто бывает, многие предполагают, что это было именно так.

– Ну, – оглядывается Драммонд. – у тебя еще есть такой шанс.

Когда Леннокс собирается заговорить, Драммонд прижимается губами к его губам. Он чувствует ее язык у себя во рту, и они долго целуются взасос, ощущая не только физическую, но и психологическую близость. Он чувствует, как его член напрягается, и представляет, как в это время увлажняется ее влагалище.

Когда они отрываются друг от друга, она гладит его по лицу. Она пристально смотрит ему в глаза.

– Ты кажешься таким сильным и в то же время таким хрупким.

Это Леннокс тоже слышал практически от каждой женщины на протяжении всей своей взрослой жизни. Хотя мужчинам это удается редко, все они чувствуют в нем того испуганного маленького мальчика в туннеле, пока он пытается выглядеть крутым, невозмутимым полицейским. На этот случай у него есть дежурная фраза.

– Ты только что описала каждого человека в мире.

Она, кажется, не слышит его, только смотрит прямо ему в глаза.

– Мы едем ко мне или к тебе?

В голове Леннокса всплывают картины его разгромленной квартиры: раковина, полная грязной посуды, куча коробок из-под еды навынос, и, самое главное, кровать, которая, хотя и кажется ему самому нормальной, постороннему показалась бы сырым и затхлым болотом. Поэтому они едут к ней, и только там до него доходит, что на самом деле в