Шторм на «Лазурном берегу» - Кристин Казон Страница 29

комиссар предпочитал пить Brouilly, Cötes du Rhone, а в Каннах инстинктивно выбирал вина этого региона и время от времени с удовольствием угощался бутылочкой Chateau Ste. Roseline. Но в его холодильнике, как правило, хранилось только простое розовое из Люберона. Как вино на каждый день оно его вполне устраивало.

— Sante[26]! — провозгласил Дюваль и по-приятельски звякнул своим бокалом о бокал хозяина бистро.

— A la votre[27], — отозвался тот.

Потом поставил на барную стойку миску с оливками и открыл маленький пакетик с чипсами, которые высыпал в маленькую миску. Оба пили вино, не произнося ни слова, и смотрели новости по телевизору с убавленным до минимума звуком.

— Эх!

Хозяин взял пульт и прибавил громкости.

— Что за день такой?

В региональных новостях сообщалось об ущербе, который нанесли побережью дожди и штормы. Картинка была соответствующей: машины беспомощно покачивались в воде на затопленных парковках в порту, на улицах и в подземных туннелях, люди отчаянно бросались выгребать грязь и мутную жижу из подвалов и магазинов. Многие тротуары были разрушены и смыты с лица земли волнами. Разбушевавшаяся морская стихия нарушила транспортные артерии, проходящие по прибрежным дорогам и мостам. Камера запечатлела ужасные волны в несколько метров высотой, которые со всего размаха бились в набережную. Непогода забралась и в глубь континента. Вырванные из земли деревья падали на припаркованные машины, а ветер сносил с крыш черепицу. В Альпах дождь превратился в снег, можно было видеть, как скользят по наледи автомобили и как мерзнут в километровых пробках водители. Выпуск новостей заканчивался неожиданной панорамой: кружатся в воздухе большие снежники, детвора с криками и хохотом рассекает на санках по склонам. Ну хотя бы этим детям было весело.

— В такую погоду и собаку из дому не выгонишь, — сказал хозяин бистро, выключая телевизор. — Ну а вы, — вдруг спросил он,— не хотели бы сейчас оказаться дома?

Дюваль сделал неопределенное лицо. Если хозяин ожидал, что его с одного бокала вина потянет на откровенность, он заблуждался. Дюваль вообще был большим молчуном: когда ему нечего было сказать, он молчал. Даже когда правила хорошего тона обязывали что-то сказать, все равно молчал. Комиссар с удовольствием рассматривал и слушал других, и ему не было скучно. Ему просто не давалось это южнофранцузское искусство часами легко и; непринужденно болтать ни о чем, которым в совершенстве владели, например, братья Мишле. Всякий раз, когда Дюваль хотел внести свою лепту в беседу, повисало неловкое молчание и присутствующие смущенно переглядывались. Часто это приводило к тому, что люди, которые только-только начали разговор, спешно расходились — комиссар всегда выбирал темы, которые были слишком тяжелыми для обсуждения, и лишь изредка находил партнера, с которым можно было бы поговорить по душам. Поэтому он в основном молчал. И когда кто-то тоже долгое время молчал в ответ, его абсолютно не напрягало. Но Паскаль Мориани был явно встревожен этой тишиной. Поэтому возня у двери его от души порадовала.

— Ба, да это же Алиса!

Вместе с Алисой в бистро ворвалась волна промозглого холода.

— Бр-р! Что за дерьмовая погода! — сказала девушка, тряся мокрыми кудряшками, ежась и потирая руки. Она осмотрелась. — Почему вы позволили огню погаснуть? — укоризненно спросила она. — Тут совсем нежарко, — затем ее взгляд упал на комиссара. — Вы что, опоздали на паром?

— Да я его уже спрашивал, — ответил вместо него хозяин. — Но комиссар молчит… Нем, я чуть не сказал, «как могила».

Он коротко хохотнул.

«М-да, шутка под стать моменту», — улыбнулся про себя Дюваль.

— Присоединяйтесь к нам, Алиса, давайте выпьем. Я угощаю, — предложил комиссар и многозначительно посмотрел на хозяина. Тот мигом поставил на барную стойку еще один бокал и налил в него красного вина. Затем пододвинул поближе газовую плитку и перевел рычажок мощности на следующее деление.

Немного поколебавшись, Алиса притянула к себе барный стул, влезла на него и вздохнула.

— Что, девочка, тяжелый денек? — пристально посмотрел на нее Паскаль Мориани. Она лишь шмыгнула носом. — Ну ты хотя бы уже не такая бледная, — сказал он и добавил, обращаясь к комиссару: — Сегодня утром она выглядела так, что краше в гроб кладут. Неудивительно, если учесть, что ей пришлось пережить и увидеть…

Алиса потупила взгляд, взяла бокал вина в руку и принюхалась.

— О, ты открыл хорошее вино, — удивленно воскликнула она.

Хозяин кивнул.

— Иногда это необходимо. Особенно в такой день. Ну что ж, sante! — сказала Алиса, чокаясь с хозяином и Дювалем.

***

Еще не стемнело, но свет в бистро с каждой минутой становился все тусклее. Издалека можно было увидеть, как на противоположном берегу зажигаются огни. Одни мигали, другие загорались и уже не гасли. Огни расплывались в каплях дождя на оконных стеклах. Комиссар, хозяин и Алиса все еще сидели в баре и уже распили еще по одному бокалу отличного бургундского вина из запасов хозяина, но настроение у всех было таким же тусклым, как освещение. Они вернулись к событиям этого дня: сначала обсудили Шамисси, затем Большую виллу, ее знаменитых владельцев и гостей, которых никто никогда здесь не видел. Наконец они перешли к убийству.

— Если я правильно понял, по вашему мнению… — начал Дюваль.

— Это был Ланваль, — решительно перебил его хозяин бистро. — Зачем еще ему исчезать? Это же ясно как божий день, правда?

Задав этот вопрос, он посмотрел на Алису, точно ища у нее поддержки.

— Да, — согласилась девушка. — Мне все больше кажется, что это был Ланваль. Не знаю, зачем он это сделал, но я уверена, у него была какая-то причина.

— Это потому, что он был жалким типом?

— Да, — ответила она, похоже, не уловив легкой иронии в голосе комиссара.

—. И он вам не нравился.

— Нет, не нравился, — резко отрезала Алиса, а когда поняла, как это прозвучало, попыталась объясниться: — Не знаю почему, было у меня какое-то чувство. Оглядываясь назад, можно сказать, что он не внушал мне доверия.

— А Себастьен Френе внушал вам доверие?

— Да, — ответила она, и на этот раз ее голос прозвучал мягче и теплей.

— Интуиция! — поддержал девушку хозяин. — У женщин она очень развита. Так что Алиса чисто интуитивно, руководствуясь только эмоциями, докопалась до сути вещей. Интуицию недооценивают, но еще Карл Густав Юнг относил ее к одной из четырех основных психологических функций. Интуиция позволяет предугадывать будущие события со всеми их возможными вариантами, — хозяин бистро замолчал и с едва сдерживаемым самодовольством окинул взглядом присутствующих. — А у Алисы интуиция что надо:

Девушка взглянула на него с легкой усмешкой, но потом все же одарила благосклонной улыбкой.