Длинные ножи - Ирвин Уэлш Страница 10

А самым отвратительным ублюдком здесь является Гарет Хорсбург, известный как мистер Кондитер. Убийца детей развлекался, задавая головоломки Ленноксу, который тщетно пытался получить от Кондитера его записные книжки.

Гиллман выбил из этого маньяка признание в убийстве девочки из Эдинбурга Бритни Хэмил. Затем они смогли доказать причастность Кондитера к убийствами Нулы Эндрюс и Стейси Эрншоу в Уэлвин Гарден Сити и Манчестере. Высшее руководство полиции было далеко не в восторге от такого результата, поскольку пришлось освободить Роберта Эллиса, ошибочно осужденного за эти убийства и многократно распятого прессой. Но затем убийца обзавелся адвокатом и отказался сотрудничать в отношении многих других девочек, которые пропали за эти годы. Он намекал на свою причастность, но из-за отсутствия каких-либо вещественных доказательств продолжать эти расследования было невозможно. Но Рэй Леннокс на этом не мог упокоиться, и в смерти Ричи Галливера он чувствует новую возможность.

Это первый раз за многие годы, когда Гарет Хорсбург соизволил с ним заговорить, с тех пор как Леннокс сделал то, что, по мнению этого детоубийцы, было предательством: натравил на него своего злобного коллегу Гиллмана. Сейчас детектив ненавидит себя за тот прилив возбуждения и предвкушения, который испытывает. На стойке регистрации посетителей он встречается с специалистом тюрьмы по социальной работе Джейн Мелвилл. Подвергая себя большому риску, она помогла организовать эту встречу с помощью своих коллег Ронни Макартура и Нила Мюррея.

Джейн Мелвилл – невысокая, полная женщина с короткой стрижкой и в больших очках. Она старается выяснить, что случилось с ее сестрой Ребеккой, которая исчезла двенадцать лет назад. Леннокс поддерживал ее в этой навязчивой идее, хотя и говорил, что обстоятельства исчезновения ее сестры указывают на то, что Ребекка вряд ли стала жертвой Кондитера.

Когда надзиратель Мюррей впускает его в камеру, ему кажется, что Кондитер немного прибавил в весе. У него заметный живот и пополневшие щеки. Тюремная еда – как, должно быть, она противна бывшему напыщенному чиновнику британских железных дорог.

– Инспектор Леннокс, – улыбается Кондитер, откидываясь на спинку кровати и заложив руки за спину.

– Здравствуй, Гарет, – Леннокс решает перейти сразу к пропавшим записным книжкам, которые спрятал Кондитер. – "Желтые блокноты"...

– А не пошел бы ты...

Второе, что замечает Леннокс, – это то, что к Хорсбургу вернулось высокомерие, которое Гиллман когда-то выбил из него.

– Мне нужно хоть что-нибудь, Гарет.

– Или ты пришлешь сюда этого зверя Гиллмана? – усмехается Кондитер, привстав на кровати. – Мой адвокат обо всем проинформирован. Если на мне будет хоть царапина...

Пододвигая стул, Леннокс перебивает его. Он четко и медленно произносит:

– Я пришел сюда не для того, чтобы угрожать или запугивать. Я просто прошу, дай мне хоть что-нибудь, пожалуйста. Хэйзел Ллойд, – Он спокойно смотрит на убийцу. – Ее семья страдает. Каждый день они молятся о возможности узнать, что с ней случилось. Они хорошие люди, Гарет. Как бы ты ни относился к государству и его грехам, их это не касается. Твое наследие, каким бы оно ни было, не в том, чтобы так мучить людей, – И он протягивает Кондитеру список.

Убийца берет его, не глядя.

– Ты натравил на меня этого головореза Гиллмана. Ты предал меня. А теперь снова хочешь дружить?

Конечно, хренов педофил-убийца!

– Мне нужно, чтобы ты просмотрел этот список. Сколько из них твои и где они похоронены. Желтые блокноты... Дай мне еще один. Хотя бы один. Хэйзел Ллойд.

– А с какой стати?

– Я тебе говорю: это не твое наследие.

– Ты ничего не знаешь о моем наследии, Леннокс. Это их выбор. Оставаться в стороне, сознательно жить в невежестве – значит принимать чью-либо сторону.

Леннокс решает сыграть на самолюбии Кондитера. Тот всегда неубедительно заявлял, что его мотивы более возвышенны, чем простое удовлетворение желаний жестокого и извращенного сексуального маньяка. Возможно, он сам хочет в это верить, чтобы совершать такие чудовищные преступления. Леннокс видит в этом потенциальную уязвимость, которую он не смог использовать. Пока.

– Ты же играл по-крупному, Гарет. Пытался добиться какой-то реакции от коррумпированного, умирающего государства и пассивного общества. Я думаю, что сеять черный ужас в сердцах незнакомцев, людей, просто пытающихся наладить свою жизнь, для тебя не самый большой кайф.

– А ты меня хорошо знаешь, – саркастически усмехается тот.

– Не знаю, но я предполагаю, что часть того, что ты говоришь, правда, – И он снова смотрит в каменные, мертвые глаза Кондитера. – И есть еще одна причина.

– Какая?

Леннокс показывает ему на телефоне фотографии Галливера, которые сделала Драммонд. В дополнение он демонстрирует более свежий снимок засохших гениталий, свисающих с готической арки.

Кондитер разглядывает фотографии. Его лицо остается бесстрастным, а глаза – такими же неподвижными, как и всегда.

– Снято сегодня утром. Отрезанный прибор – ближе к обеду. Если это как-то связано с похожим нападением в Лондоне, то ты уже не главная звезда новостей. Этот новичок охотится на людей у власти, а не беззащитных детей, – заявляет он с наигранной грустью. – Это гораздо более интересно для журналистов и общественности.

Он наблюдает за Кондитером, который поднимает на него глаза и неохотно возвращает телефон обратно.

– Мне бы не помешал такой, Леннокс – я имею в виду мобильник. Сможешь достать?

– Хранение мобильного телефона в тюрьме является серьезным преступлением, – невозмутимо говорит Леннокс, который знает, что Кондитер отбывает три пожизненных срока. – Максимальное наказание при осуждении за хранение мобильника составляет два года тюремного заключения или штраф, или и то, и другое.

– Я бы выбрал штраф, – ухмыляется Кондитер.

Леннокс возвращается к сути дела.

– Я хочу сказать, что все твое планирование, все эти годы усилий по созданию наследия – все это может быть перечеркнуто и забыто. Если бы ты дал мне хотя бы один желтый блокнот и указал местоположение, ты бы снова был в игре. Для всего нужно подходящее время, – И он холодно смотрит на Кондитера. – Я ведь не вечно буду работать в полиции, Гарет. Меня тоже заботит наследие. Я хочу быть человеком, который задержал самого опасного серийного убийцу в Британии, а не тем, кто упрятал за решетку обычного педофила, терроризировавшего беззащитных жертв. Подумай об этом, – заканчивает он, вставая и собираясь покинуть камеру, чтобы дать собеседнику возможность поразмыслить. – Где-то там чувак, который кастрирует влиятельных мужчин. Сейчас полиции и журналистам интересен только он. Их не заботят девочки и молодые женщины из рабочего класса, которых ты похищал и убивал. А нам с тобой, каждому по-своему, они не безразличны.

Кондитер молчит.

Леннокс зло смотрит на него, а затем грозит пальцем.

– Не засри нам все это.

– Я