Лондонский туман - Кристианна Брэнд Страница 9

ослом, Матильда невольно чувствовала к нему симпатию. Деймьян был славным мальчиком с красивым, хотя и угрюмым лицом и вьющимися волосами, а поскольку он не называл ее «товарищем» и не втягивал в свои дела, она уважала его честный идеализм, побуждающий улучшать мир, в котором он так и не научился жить.

— Роузи дома, Деймьян, но я не знаю, сможешь ли ты ее повидать. Кажется, она собирается уходить.

— С кем? — не удержавшись, выпалил Деймьян.

— Не знаю, дорогой. Подожди в кабинете, а я позову ее.

«Черт бы его побрал! — думала Матильда. — Явился, как раз когда Мелисса выходная, Эмма уже полураздета для сна и, вероятно, пускает свои туфельки плавать в ванне, а пес и кот громко требуют ужина...» Тем не менее она поднялась на второй этаж и крикнула Роузи, что пришел Деймьян. Роузи отозвалась из мансарды, что Деймьян может убираться к дьяволу, на что Тильда посоветовала ей самой передать это ему и направилась в детскую. Она слышала, как Роузи спустилась на несколько ступенек и крикнула, перегнувшись через перила, что Деймьян может убираться к дьяволу. Деймьян, очевидно, вышел в холл и что- то ответил, так как Роузи заявила, что она не может спуститься, потому что на ней только лифчик и панталоны, но даже если бы была закутана с ног до головы, как эскимос, то не стала бы этого делать, поэтому ему незачем здесь торчать. По-видимому, он пробыл в холле еще некоторое время, но когда Тильда, будучи не в силах мысленно видеть перед собой его обиженное молодое лицо, уже собралась вновь покинуть дочь и утешить его, хлопнула входная дверь. Матильда быстро запихнула Эмму в кроватку, где та встала у перил в белом шерстяном спальном мешочке, с ореолом золотистых волос и дрожащей нижней губой, словно собираясь участвовать в школьном соревновании по бегу в мешках. Тильда поцеловала девочку, умоляя ее не усложнять ситуацию плачем, и быстро вышла, закрыв за собой дверь. Эмма всплакнула пару раз, но передумала и начала громко петь. Туман снаружи походил на пустые серые лица, прижатые к оконным стеклам. «Слава богу! — подумала Матильда. — Это значит, что Рауль опоздает».

Вошел Томас. Он кашлял, и глаза у него слезились.

— Тильда?

— Я в кухне, дорогой.

Томас подошел к кухонной двери.

— Он уже здесь?

— К счастью, нет. Я молюсь, чтобы он опоздал. У меня еще ничего не готово.

— Возможно, он вовсе не придет, — с надеждой сказал Томас. — Туман просто чудовищный. Я уже думал, что мне придется бросить машину на улице.

— Однако ты не опоздал, дорогой.

— Я отменил все визиты, посетив только умирающих — остальных обзвонил по телефону. Есть какие-нибудь сообщения? — Он вошел в кабинет и вскоре вышел с клочком бумаги. — Что там случилось в Хэрроу-Гарденс?

— Не знаю, дорогой, — ответила Тильда, отцеживая картошку с откинутой назад головой, чтобы защититься от пара. — Хэрроу-Гарденс?

— Похоже, мне снова придется выходить в этот туман. «Десять недель. П. и р. Три дня». Кто принимал сообщение? Полагаю, Мелисса?

— Очевидно, но она ушла, — сказала Тильда, протискиваясь мимо мужа к плите. — Отойди, дорогой, иначе я не смогу пройти.

— Что, черт возьми, она имела в виду?

— Думаю, что у десятинедельного младенца три дня понос и рвота... Томас, я сойду с ума, если ты не подвинешься!

— Проклятие! — Свирепо глядя на записку, Томас шагнул назад, пропуская жену, и тут же выдвинулся на прежние позиции. — Придется ехать.

— Бедняжка, — рассеянно произнесла Матильда, процеживая фасоль.

— Где находится Хэрроу-Гарденс? Очевидно, где-то возле Хэрроу-роуд — в нескольких милях отсюда, в стороне от людных трасс, а спросить дорогу будет не у кого, когда туман прижимается к лицу, как мокрая тряпка. — Ободренный этой сочной метафорой, он направился в гостиную, смешал себе выпивку из тщательно подобранных Матильдой бутылок и вернулся со стаканом в руке. — Когда поступило это сообщение?

— Я же сказала тебе, дорогой, что ничего о нем не знаю, но если его приняла Мелисса, то, должно быть, до часа, так как потом она ушла.

— Ну, тогда я что-нибудь съем, сделаю несколько телефонных звонков и пойду. Если я буду ждать твоего француза, то доберусь к больному ребенку не раньше чем через два часа.

— А если у него рвота и понос уже три дня, что это может изменить?

— Очень многое. Родители волнуются, а я не могу им позвонить, так как не знаю ни фамилии, ни номера телефона. Вот и полагайся после этого на Мелиссу!

— Вряд ли в районе Хэрроу-роуд много частных телефонов, — заметила Матильда.

На лестнице послышался голос Роузи.

— Кто-нибудь пришел, Тильда?

— Нет, спускайся. — После паузы Матильда добавила: — Только Томас.

Роузи появилась в дверях кухни. Она выглядела необычайно хорошенькой в маленькой шляпке, ярко-алом пальто и паре туфель на высоких каблуках с серебряной подошвой и парой тонких кожаных ремешков.

— Пока, ребята. Я пошла.

— Куда ты в такой туман? — спросил Томас.

— Просто прогуляться, — пожала плечами Роузи.

— Разве ты не останешься повидать этого француза?

— Нет, благодарю покорно.

Томас поднял брови.

— Почему?

— Господи! — раздраженно сказала Роузи. — Потому что не хочу.

— Так как он придет ко мне, чего ради ей оставаться? — быстро вмешалась Тильда. — Слушайте, вы оба, как, по- вашему, можно готовить обед в кухне такого размера, когда в ней мельтешат три человека? Роузи, дорогая, если ты уходишь, так уходи, а ты, Томас, лучше положи что-нибудь себе на тарелку, так как Рауль может прийти с минуты на минуту, и тогда это будет выглядеть sauve qui peut{20}.

Роузи быстро вышла, но Томас с поразительной настойчивостью последовал за ней в холл.

— Это не слишком вежливо.

— Ничего не могу поделать — у меня свидание.

— Ты знала этого человека в Женеве?

— Да, знала, — неохотно ответила Роузи.

— Но не очень хорошо?

— Если тебе интересно, то я знала его слишком хорошо, — раздраженно отозвалась Роузи. — А теперь позволь мне идти, так как я уже опаздываю.

Тильда услышала, как хлопнула входная дверь, когда сбегала вниз по ступенькам. Томас снова открыл дверь и крикнул вслед Роузи, не она ли приняла сообщение из Хэрроу-Гарденс. Ее