Артур Дойль - Встать на четвереньки Страница 8

— Подлинные истоки зла, — уточнил Холмс, — это, конечно же, запоздалая любовная страсть — и даже не сама по себе, а лишь вкупе с обуявшей пожилого профессора мыслью, что для исполнения всех его желаний требуется одна только молодость. А это, к сожалению, невозможно. Того, кто пытается освободить себя от подчинения законам природы, неизбежно ожидает беда. Даже лучший, умнейший представитель человеческого рода способен опуститься до уровня неразумной твари, если изберет иной путь, а не предначертанный ему природой…

Холмс немного помолчал, разглядывая флакон с прозрачной жидкостью. Какие мысли обуревали его в этот миг? Я узнал об этом, когда мой друг решительно воскликнул:

— Я отправлю этому человеку письмо — и дам понять, что он, пропагандируя свой метод, совершает тяжкое преступление! А нам, господа, можно уже не волноваться ни о чем. Беспокоит меня лишь то обстоятельство, что рецидивы подобного явления в дальнейшем все же не исключены. Отыщутся и другие люди, которые, вполне возможно, начнут действовать куда изощренней. В этом я и вижу опасность для всего человечества! Причем опасность чрезвычайно грозную. Представьте себе этот мир, Ватсон: корыстолюбец, сладострастник, пустой хлыщ — кто из них откажется продлить срок своей никчемной жизни?! И лишь носители подлинной духовности будут, как и прежде, стремиться не к этому, а к высоким целям… Дикое и чудовищное соотношение! В какую же омерзительную помойку превратится тогда наше будущее!

При этих словах Холмс из предсказателя грядущих бед вдруг превратился в человека действия. Он резко поднялся, чуть не опрокинув стул.

— Итак, мой дорогой Беннет, теперь мы с вами, как я понимаю, легко соединим вместе все факты, которые прежде виделись нам разрозненными. Вполне естественно, что первым, кто обнаружил перемену в вашем шефе, был пёс. Для того собаке и дано обоняние! И не своего прежнего хозяина атаковал Рой, а явившуюся в его облике обезьяну. Верно и обратное: именно она — обезьяна, а не профессор — истязала пса. Что касается лазанья, то для обезьяны это не риск, а удовольствие! У окна же мисс Пресбери обезьяна, по-видимому, оказалась просто случайно…

Полагаю, Ватсон, мы еще успеем выпить по чашечке чая до отхода поезда на Лондон.

Примечания

1

Для современников Конан Дойла был очевиден чуть ироничный намек на созвучие фамилии этого пражского ученого и имени другого знаменитого пражанина, рабби Лева Бен Бецалеля, под разными обличиями фигурирующего в произведениях писателей-фантастов: от Густава Майринка до А. и Б. Стругацких.

Современному читателю не менее интересно будет сравнить эксперименты Левенштейна — и профессора Преображенского из «Собачьего сердца» М. Булгакова. Дело в том, что и Конан Дойл, и Булгаков (оба медики по образованию) по-разному обыграли модную в 1920-е годы тему омоложения и продления жизни. В дальнейшем большая часть подобных исследований оказалась фикцией, немногие подлинные факты получили иное научное объяснение. Этот рассказ — один из последних, принадлежащих к циклу о Шерлоке Холмсе, он был написан в 1926–1927 гг., даже позже, чем «Собачье сердце». — Примеч. составителя.