Сергей Мухин - Секретный архив Шерлока Холмса Страница 8

– Конечно, Холмс.

Здесь наш разговор прервался, и закончилось это своеобразное дело, а через несколько минут послышались звуки скрипки. Холмс вновь начал музицировать…

Загадочная гравюра

Спустя всего несколько дней после удачного завершения дела о двойном завещании я разбирал в своей квартире оставшиеся после смерти моей жены вещи. Их было не так много, да и притом они в основном являлись предметами личного обихода. Необходимо было решить их дальнейшую судьбу. Неожиданно мне на глаза попалась старая, пожелтевшая от времени гравюра. Жена как-то говорила, что она достаточно старая и передаётся старшим дочерям их рода, а при их отсутствии женам старших братьев. Что-то существенное она, к сожалению, добавить в своё время не смогла, да, надо сказать, это не очень-то меня и интересовало. Гравюра висела на самом видном месте и как бы дополняла комнату, не раздражая внимание. Я уже собрался продолжить разбор, однако мой взгляд вновь остановился на ней. Что-то странное или, скажем по-другому, непривычное было на ней изображено. Я бросил разбор, снял гравюру со стены и стал внимательно изучать её. Я крутил её и так и эдак, но ничего не мог понять. Единственное, что мне удалось найти – это три литеры «M.L.M.», которые находились около самого края листа и поэтому обычно не были видны из-за окружающей её рамы. Несомненно, это была головоломка! Передо мной стоял недавний успех моего друга Шерлока Холмса в расшифровке завещания, и мне захотелось самостоятельно найти ответ, содержащийся в гравюре. Но, к моему большому сожалению, к вечеру я так и не смог продвинуться далее найденных букв. Я пересмотрел все бумаги покойной жены, разглядел под лупой каждый дюйм этой гравюры, но так ничего и не понял. Оставался последний выход из создавшегося положения, и я отправился к Холмсу.

Придя на Бейкер-стрит, я застал Холмса за приведением в порядок своего архива. Не глядя на меня, он произнёс:

– Здравствуйте, Уотсон. – Вы, судя по всему, так же, как и я, приводите в порядок свои вещи. И не иначе как нашли что-то интересное?

– Добрый вечер, Холмс, – ответил я на его приветствие, начиная недоумевать по поводу правильно определённой цели моего прихода. – Но как вы догадались, Холмс?

– Здесь нет ничего сложного, Уотсон, – Холмс наконец поднялся мне навстречу. – Взгляните на себя, и вы всё поймёте. Вид вашей одежды говорит о том, что вы производили разбор пыльных вещей. Зажатый под мышкой сверток красноречиво указывает на то, что вы что-то нашли. А ваш приход сюда и выражение лица свидетельствуют о неудаче в решении той задачи, с которой вы и пришли.

– Вы абсолютно правы, – ответил я, оглядев себя в зеркало. – Я мог бы и не удивляться, это так очевидно. Холмс, – спустя некоторое время обратился я к моему другу, рассчитывая поставить его в тупик, – а вы смогли бы определить, что находится у меня в свёртке и в чём заключается проблема, с которой я к вам пришёл?

– Это сложно мой друг, но я попробую.

Холмс сел в своё любимое кресло и стал не спеша набивать трубку. Я также опустился в своё кресло и положил свёрток на стол. Холмс закурил и, выпустив длинную струю дыма, откинулся назад, закрыл глаза и произнёс:

– Судя по внешнему виду свертка, в нём находится какая-то картина, об этом говорят вмятины, которые образовались за то время, пока вы несли его. Эта картина была найдена в ваших вещах, и, судя по размерам, является гравюрой вашей покойной жены, я был у вас как-то раз и видел её. Как мне помнится, на ней был изображён своеобразный орнамент, который вы хотите понять, но у вас не получается, – довольный произведённым эффектом, Холмс улыбнулся. – Я прав?

Я был обескуражен:

– Конечно, вы правы, – ответил я, начиная разворачивать принесённую вещь. – Я бился над этой загадкой весь день, но так и не смог её решить. И вот пришёл за помощью.

– Не расстраивайтесь так, мой дорогой друг. Вы врач и писатель, а я сыщик, каждый из нас знает свою работу лучше другого. Я ведь не расстраиваюсь, что не умею лечить.

– Да, конечно, всё правильно. Так вот, взгляните на эту гравюру, – сказал я, разворачивая бумагу. – Жена как-то говорила, что она связана с какой-то тайной, но вот какой, мы так и не смогли узнать. Её родители, к сожалению, рассказать более подробно об этом не успели, или же сами не знали, а теперь нет и её самой. Так что вы – единственная моя надежда.

Холмс внимательно осмотрел гравюру со всех сторон, ещё раз вгляделся в рисунок и, быстро схватив лупу, стал рассматривать некоторые куски листа. Это занятие продолжалось недолго, и спустя несколько минут Холмс с довольной улыбкой посмотрел на меня.

– Загадка оказалась очень проста, Уотсон, – выпустив струю дыма в потолок, произнёс Холмс. – Вы и сами могли её решить, если бы повнимательней изучили рисунок.

– Но я целый день на это потратил и не смог ничего найти, – возразил ему я.

– У вас, Уотсон, просто пока нет опыта в подобных делах, но со временем, сталкиваясь с разнообразными задачами, вы натренируетесь и сможете уже без посторонней помощи решать их в считанные минуты. Ведь нет ни одной загадки, созданной человеком, которую не смог бы разгадать другой, – Холмс сделал паузу в своей речи, задумчиво посмотрев в потолок. – Знаете, Уотсон, – продолжил он, – ещё до нашего с вами знакомства было у меня одно похожее дело. Я потратил на него непростительно много времени, а всё потому, что оказался невнимателен к одной фотографии. Сейчас я вам её покажу.

Холмс встал и подошёл к своему архиву. Поиск материалов того дела, о котором он упомянул, занял на удивление совсем непродолжительное время. Он вернулся на место и, поудобнее усевшись в кресло, начал рассказывать.

– Это случилось буквально за месяц до нашего с вами знакомства. Ко мне пришла женщина средних лет и сообщила, что нашла своего мужа мёртвым в собственной гостиной. Она уже заявила в полицию, но та, к сожалению, ничего не смогла найти. Произошло это за неделю до её прихода ко мне и следы, конечно же, были уничтожены. Тем не менее, выяснилось, что дом был весь перерыт, но ничего не было взято. Из этого следовало, что преступники что-то искали, но не смогли найти, хотя может и нашли, но жена покойного не сообщила о пропаже. Её муж вёл обычную семейную жизнь, был тихим, порядочным человеком, как утверждали все, знающие его, поэтому была непонятна причина его смерти. Однако по заключению полиции, да и со слов его жены было известно, что перед смертью погибшего пытали. Вот такое запутанное дело. А помогла мне раскрыть дело вот эта фотография, которая валялась на столе вместе с не одним десятком других, – он протянул мне небольшой фотографический снимок.