Луиз Пенни - Что скрывал покойник Страница 54

На память ему пришли сточки из знаменитого стихотворения Руфи Зардо:

Я всего лишь ухожу еще дальше,Ухожу туда, где ты никогда меня не найдешь,Не сможешь сделать мне больноИ не сможешь заставить меня заговорить.

— Что? — переспросила Николь. Это было крайне несправедливо. Она старалась изо всех сил. Ходила за ним по пятам, даже вызвалась остаться в этой деревне ради того дела, которое они расследовали. И она-таки раскрыла это убийство. И какова же благодарность за ее усилия? Да никакой! Может, все дело в том, что Гамаш стареет, и то, как она быстро и успешно раскрыла преступление, заставило его понять, как жалко он выглядит. «Да, точно, в этом все дело, — думала она, и ее усталые, настороженные глаза вдруг заприметили остров. — Он ревнует. Но моей вины в этом нет». Она вцепилась руками в ускользающий песок и в последнее мгновение выкарабкалась на берег из объятий холодного и равнодушного океана. Она чувствовала, как по ее лодыжкам скользнули чужие руки, стремившиеся увлечь ее обратно в темные, мрачные глубины. Но она добралась до острова, и теперь была в целости и сохранности.

— Мы учимся на своих ошибках, агент Николь.

Какими бы они ни были.

Глава восьмая

— Отлично, вот и вы, — заявила Руфь, выглядывая из дверей прихожей дома Питера и Клары. — Деревенские жители.

— Bonjour, mes amours[39]— пропел Габри, танцующей походкой вплывая в дом, — и тебя тоже, Руфь.

— Мы скупили весь магазин вкусной и здоровой пищи.

Оливье с трудом протиснулся в кухню и водрузил на разделочный столик две порции картофельной запеканки с мясом и пару бумажных пакетов.

— Я ошиблась, — пробормотала Руфь, — это всего лишь две старые кошелки.

— Стерва, — смачно выразился Габри.

— Потаскуха, — парировала Руфь. — Что там внутри?

— Для тебя, моя любимая мочалочка «Брилло»…

Габри схватил пакеты, широким жестом безумного фокусника перевернул их и встряхнул. На стол посыпались пакетики с чипсами, жестянки с орехами кешью, шоколадки ручной работы от «Шоколадного дома Мариэль» в Сен-Реми. Здесь же было лакричное ассорти, сыр Святого Андрея, драже «желе-бобы» и пирожные Джо Луиса. По полу со стуком покатились сладости «Лун мунз» в форме полумесяца.

— Золото! — закричала Клара, приседая на корточки и обеими руками сгребая смешные и потрясающе вкусные пирожные с кремом. — Мое, все мое.

— А я считала тебя шокоголиком, — призналась Мирна, подбирая превосходные шоколадные конфеты с ликерным кремом, любовно изготовленные мадам Мариэль.

— В шторм любая гавань хороша. — Клара сорвала целлофановую обертку с пирожных и не мешкая сунула одно из них в рот, ухитрившись проглотить сразу половину и не подавиться. Вторая половина размазалась у нее по лицу и волосам. — Сто лет не ела такой вкуснотищи! Нет, правда.

— Знаешь, а они тебе очень идут, — заявил Габри, внимательно рассматривая Клару, которая выглядела так, словно оказалась в булочной в момент взрыва.

— Я принесла пакеты, — сообщила Руфь, указывая на разделочный столик.

Около него стоял Питер, повернувшись к гостям спиной, и спина эта, напряженная и выразительная, была столь нехарактерной для него. Его мать наконец могла бы им гордиться, настолько впечатляющей была его поза с физической и эмоциональной точки зрения.

— Кому что, заказывайте.

Питер сыпал рублеными словами, обращаясь к полкам на стене. За его спиной гости обменялись недоумевающими взглядами, чего он, понятно, видеть не мог. Габри смахнул остатки пирожного с прически Клары и многозначительно кивнул в сторону Питера. Клара пожала плечами и моментально осознала, что только что совершила предательство. Одним небрежным движением она дистанцировалась от его непонятного поведения, и это при том, что сама стала его причиной. Как раз перед тем как начали собираться гости, она рассказала Питеру о своем приключении с Гамашем. Оживленная и взволнованная, она тараторила без умолку, описывая свои злоключения с коробкой, хождение по лесу и восхитительный подъем по лестнице в засидку. И за этим безудержным валом слов и впечатлений не сразу заметила, что он ведет себя непривычно тихо. Она не замечала его молчания, того, что он отдалился от нее, пока не стало слишком поздно и он не укрылся на своем неприступном ледовом острове. Она ненавидела это место. Он стоял там и взирал на нее, роняя ядовитые, саркастические замечания:

— Так ты со своим героем раскрыла тайну гибели Джейн?

— Я думала, ты будешь доволен, — промямлила она, что было ложью. На самом деле даже мысль об этом не приходила ей в голову, в противном случае она смогла бы предвидеть его реакцию. Но поскольку он благополучно пребывал на своем острове Инук, она почла за лучшее последовать его примеру и укрыться на собственном клочке земли, пылая праведным негодованием и черпая силы в своей несомненной моральной правоте. Она подбросила в огонь дров, на которых значилось «Я права, ты бесчувственный негодяй», и самонадеянно сочла себя в безопасности.

— Почему ты ничего не сказала мне? — спросил он. — Почему не попросила меня пойти с тобой?

Вот оно. Такой простой вопрос. Питер всегда обладал способностью проникать в самую суть, отбрасывая словесную шелуху. К несчастью, сегодня эта шелуха явилась плодом ее творчества. Он задал тот единственный вопрос, о котором ей было страшно даже подумать и который она страшилась задать самой себе. В самом деле, почему она так поступила? Внезапно ее убежище, ее остров, так горделиво возвышавшийся над бурными водами, пошел ко дну.

На этой ноте и начали прибывать гости. И только что Руфь сделала потрясающее заявление, что и она припасла кое-что, дабы внести свою лепту. «Должно быть, смерть Джейн потрясла ее до мозга костей», — решила Клара. На разделочном столике стояла ее скорбь. Джин «Танкерей», вермут «Мартини энд Росси», шотландское виски «Гленфиддих скотч». Напитки стоили целое состояние, которого у Руфи не было. Замечательные стихи не помогают оплачивать счета. Собственно говоря, Клара даже не могла припомнить, когда Руфь в последний раз приносила выпивку. А вот сегодня пожилая женщина самостоятельно отправилась в компанию Société des Alcools[40] в Уильямсбурге и приобрела эти бутылки, а потом с трудом тащила их через площадь к ним домой.

— Нет, — резко бросила Руфь, грозя тростью Питеру, который уже собрался свернуть пробку «Танкерею». — Это мое. Не трогай. У тебя что, не хватает выпивки, которую можно предложить гостям? — требовательно вопросила она, локтем отталкивая Питера в сторону и засовывая бутылки обратно в их бумажное хранилище. Бережно прижав пакеты к груди, она проковыляла в прихожую и аккуратно уложила их на пол, прикрыв сверху своим пальто. Так мать укладывает спать любимое чадо.