Эми Майерс - Сорок шестой день рождения Страница 4

— А теперь, мистер Энтони, я должен пожать вашу руку! — заявил Холмс, протягивая свою.

Побледнев, молодой человек отшатнулся и стянул перстень с пальца.

— Нет! — еле выговорил он, пятясь, и вдруг кинулся наутек по коридору.

— Ватсон, прикажите охранникам его задержать! — крикнул Холмс.

Я выбежал следом. Не прошло и пары минут, как мистера Энтони схватили два констебля. Когда я вернулся в зал, увидел там графа Панелли и весьма раздраженного лорда Холдхерста.

— Мистер Холмс, не будете ли вы любезны сообщить, в чем обвиняете моего секретаря? — Голос лорда прозвучал до крайности холодно.

— Граф, прошу, осторожнее, — предупредил Холмс. — На вашем месте я бы не стал рисковать, прикасаясь к этой вещи.

Нервный граф поспешно вернул перстень в шкатулку.

— Медичи, как и все правители того времени, нуждались в средствах тайной и не навлекающей подозрений расправы с врагами, — пояснил Холмс. — Одним из этих средств являлся такой перстень: его надевали на палец и радушно пожимали врагу руку. При нажатии срабатывал механизм и высовывалась отравленная игла, мгновенно убивавшая врага. Думаю, это именно такой перстень.

— Мой секретарь предал меня? — прошептал, будто за минуту состарившийся, лорд Холдхерст, опустившись в кресло. — Он хотел убить короля? Не могу поверить…

— Телеграмма Лестрейда подтвердила мои подозрения. Мистер Энтони бегло говорит по-итальянски, поскольку его мать итальянка. Или, как он выразился бы сам, сицилийка. И она сестра Джузеппе Рапалло. Прежде чем стать вашим секретарем, мистер Энтони работал в Париже на графа Литвова. Полагаю, граф и стоит за этим делом. Разумеется, при активном пособничестве Рапалло. На сей раз интересы русских совпали с интересами итальянских анархистов: Россия хочет посеять рознь между Англией и Италией, а анархисты хотят ввергнуть Италию в пучину гражданской войны.

— Я понимаю, при чем здесь Энтони и Рапалло, но почему вы решили, что за этим стоит Литвов? — спросил лорд Холдхерст.

Холмс улыбнулся:

— Из-за перстня. Драгоценный камень в нем заменили, и теперь там александрит, который был открыт лишь в этом столетии и встречается только в России. Граф Литвов самонадеянно расписался в преступлении, а любимый камень русского царя его выдал.

— Как именно? — спросил я, ошарашенный версией.

— При дневном свете александрит изумрудно-зеленый, а при свечах — красный или даже кроваво-красный. Помните: «Кровь увидят сегодня». Смерть несчастного Мандези должна была усыпить нашу бдительность и создать видимость неудачной попытки покушения. Для этого письмо и написали. Но символом крови являлся перстень.

— Мистер Холмс, как мне вас благодарить?! — воскликнул лорд Холдхерст. — Если бы ужасный план удался, граф Литвов, несомненно, разгласил бы причину смерти короля. И я даже думать не смею, что произошло бы, если бы подарок ее величества стал орудием убийства.

— Полагаю, ее величество осталась бы не слишком довольна, — заметил Холмс.

— Но теперь у нас нет подарка от королевы, — вмешался озабоченный граф Панелли. — И это ее тоже не обрадует.

Холмс на несколько секунд задумался:

— Я бы предложил найти отрез белейшего шелка, положить на него два зеленых листка, а между ними камень из перстня, извлеченный с подобающей осторожностью. Красное, зеленое и белое — это цвета итальянского флага, символ объединенной Италии и насмешка над Литвовым. Русский камень преподнесут в дар итальянскому королю! Достойное завершение интересного и оригинального дела.