Глен Кук - Холодные медные слёзы. Седая оловянная печаль Страница 38

Будь я в другом настроении, я бы чудесно здесь поохотился. Я мысленно взял себе на заметку, что надо будет состряпать похожую историю в другой раз, когда я буду располагать временем понюхать цветочки в этой стране чудес.

Где-то к концу наших похождений моих ушей достигла новость, изрядно бородатая для всего остального населения Танфера. Я случайно подслушал разговор между офицерами Городской Стражи и их женами.

Танфер содержит на жалованье тысячу человек, призванных заботиться о безопасности населения. Но за прошедшее столетие служба в Страже превратилась в синекуру для племянников и других неудобных родственников, которым нужно помогать, не прибегая к помощи семейного кошелька. В наши дни девяносто процентов этих молодцев лезут из кожи вон, чтобы не вмешиваться в беспорядочное течение городской жизни. Когда они пытаются что-нибудь предпринять, то неизбежно выбирают самые неприемлемые методы и портят все окончательно.

Офицерам выдают красивенькую форму, в которой они любят щеголять. Театр — очень подходящее для этого место.

Эта группка сетовала по поводу какого-то преступления, настолько чудовищного, что рассвирепевшие горожане грозили пинать несчастных служащих Стражи до тех пор, пока они не выйдут на улицы и не предпримут хоть что-нибудь. Жены в полном согласии пришли к выводу, что армия должна изгнать из города все низшее сословие и нелюдей.

Интересно, кто, по их мнению, будет им стряпать, стирать, убирать, шить их прелестные маленькие туфельки и роскошные платья?

— О чем это они? — спросил я парня, сопровождавшего меня в экскурсии от блондинки к блондинке.

— Ты не знаешь?

— Пока нет.

— Крупнейшее массовое убийство за последнее десятилетие, Гаррет. Настоящая резня. Где ты держишь свои уши?

— Под простыней. Прекрати выпендриваться. Что случилось?

— Сегодня среди бела дня орава гангстеров ворвалась в ночлежку на Причальной улице, Южная Сторона, и всех поубивала. Самое малое число погибших, которое мне называли, — двадцать два. Человек шесть уволокли живьем. Говорят, это работа Чодо Контагью. Похоже, мы втянуты в гангстерскую войну.

— Когда Чодо в бешенстве, это ни для кого не остается тайной, — пробормотал я. Интересно, что Краск и Садлер вытянули из своих пленников? Мне была ненавистна мысль, что они опередили меня по причине своей неразборчивости в средствах.

Что я мог поделать? Единственной моей зацепкой оставалась Джилл Крайт. И тут я зашел в тупик.

Дьявол! Мог бы с тем же успехом пойти домой, проспать восемь часов и приступить завтра пораньше.

32

Впуская меня в дом, Дин прошептал:

— Вас ждет молодая дама, которая хочет поговорить о Майе. — Его наморщенный нос подсказал мне, что он думает о посетительнице. Я без труда догадался, кто она.

— Тей Котон?

— Она не назвала себя.

Пока Дин отсутствовал, Тей добралась до пива.

— У тебя вид побитой собаки, ты знаешь об этом, Гаррет? — Она залихватски влила в себя пиво, словно пила его с рождения, но оно попало в дыхательное горло. Тей раскашляла пену по всей кухне. Дин воспринял это без всякого восторга. Я постучал ее по спине.

И, будто кто-то дожидался моего прихода, в переднюю дверь принялись молотить кулаками.

— Проклятие! Кто там еще? — Я потопал в холл, глянул в глазок. Этого типа я не знал. Но, судя по его голодному, потрепанному и мрачному виду, нетрудно было догадаться, что он из банды Хозяина. Стало быть, Чодо не со всеми расправился.

Я убедился, что он без компании, еще раз оглядел незваного гостя, оценивая его возможности. Он тем временем продолжал дубасить в дверь.

— Лучше мне побеседовать с тобой, пока тебя не слопал Плоскомордый. — Иногда присутствие ангелов-хранителей может оказаться помехой.

Я дернул дверь на себя, схватил его за куртку, втащил внутрь и врезал им по стене.

Он стал хватать ртом воздух и заикаться. Я еще пару раз треснул им об стену:

— Говори!

— Хозяин… Хозяин… — Мой прием отшиб ему память. Он позабыл текст своего выступления.

— Я не собираюсь валандаться с тобой всю ночь, подонок! Если есть что сказать — валяй. Твои дружки у меня уже в печенках сидят.

Из его полубессвязного лепета я понял, что Хозяин испытывает те же чувства в отношении меня и дает мне последнюю возможность убраться с его пути и заняться собственными делами. Иначе…

— Иначе он подпустит жука мне под рубашку? Вперед! Если у этой гадины и имеется мозг, то только спинной. Ему осталось копошиться на этом свете ровно столько, сколько потребуется Чодо Контагью, чтобы до него добраться. Если у тебя и твоих дружков есть хоть капля разума, утопите его и удирайте обратно, откуда пришли. — Я стал толкать его к двери. — Передай своему безмозглому боссу, что он и есть мое дело и я намерен взяться за него вплотную.

— Подождите!

«Иначе» все-таки последовало. И оно представляло собой не личную угрозу, как я ожидал услышать. Мне столько раз угрожали, что я давно перестал обращать на это внимание. Но этот парень взялся за дело с другого конца:

— Хозяин велел передать вам, что у него ваша подруга, Майя Стамп, и именно ей придется расплачиваться за вашу…

Шмяк! Снова об стену.

— А у меня есть ты, старина.

— Я — ничто. Я — палец на его руке. Отрежьте меня, и на моем месте вырастет другой.

Он не блефовал. Черт побери! Чего бы ни отдали наши командиры в Кантарде за несколько тысяч парней, которые не возражали бы отправиться на заклание.

— Тей, пойди сюда.

Все равно она подслушивала у кухонной двери.

— Чего?

— Этот тип утверждает, что его босс схватил Майю. Они собираются сделать с ней какую-то гнусность. Его не волнует, как мы с ним обойдемся.

Тей фыркнула:

— Заволнует, если за него возьмусь я. — О, беспечная жестокость юности!

— Наверное. Но босс не послал бы его сюда, если бы он что-нибудь знал. Поэтому я думаю немного помять его и выбросить вместе с мусором.

Как я уже говорил, Тей — девочка смышленая. Она сообразила, что от нее требуется.

— Ну, если я не могу его получить, пусть катится ко всем чертям. — Она отправилась обратно на кухню. И вышла через заднюю дверь потолковать с Сестрами.

Я еще пару раз шмякнул посыльного об стенку:

— Передай своему боссу — если он хоть пальцем тронет Майю, пусть лучше молится, чтобы Чодо нашел его первым. Чодо жаждет всего лишь убить его. А теперь катись отсюда, пока у меня не кончилось терпение.

Он подозрительно посмотрел на меня, ожидая подвоха, и попятился к двери. Когда он почти достиг ее, я бросился на него. Он завопил и удрал.