Найо Марш - Выпить и умереть Страница 38

— Хотелось бы надеяться, — проронил Периш неуверенно. — Прошу прощения, я был несдержан, но вы должны понять, что эти события поразили меня в самое сердце!

«М-да, подумал Аллейн, гладко излагает, как по-писаному…» Вслух же сказал:

— Ну конечно, мы уважаем ваши чувства… Я уже почти закончил свои вопросы. Остаются только один-два пункта. Я понял так, что вы осмотрели новый набор дротиков, прежде чем их взял Легг?

Периш оцепенел. Глаза его испуганно забегали, словно у нашкодившего школяра.

— Я только взял их и осмотрел, — промямлил он. — Вам каждый подтвердит… — Тут он вдруг взорвался: — Черт возьми, вы еще станете намекать, что я убил собственного кузена!

— Я не собирался этого делать, — примирительно улыбнулся Аллейн. — Мне бы только хотелось узнать, кто трогал дротики до и после вас.

Периш судорожно глотал ртом воздух. Когда он наконец смог заговорить, в голосе его звучала бессильная ярость:

— Что же вы сразу-то не сказали — у меня чуть сердечный припадок не случился!..

Неожиданно вступил Кьюбитт:

— Думаю, я вам могу рассказать об этом, суперинтендант. Эйб распечатал коробку и выложил дротики на стойку бара. Периш просто взял две-три штучки и попробовал иголку на пальце. Вот и все. Правда, Себастьян?

— Не знаю, — буркнул Периш. — Говори, пожалуйста, за себя. Я этого всего не помню. И чего ради мне помнить?

— Люди вообще многое в жизни делают без всякой особой цели! — весело откликнулся Аллейн.

— Так вот, — хладнокровно продолжал Кьюбитт, — когда Себастьян положил дротики на стойку, их взял Билл Помрой. Поднес к свету и стал рассматривать. Он еще что-то сказал о том, как они сделаны… Дескать, у них центр тяжести, что ли, смещен от свинцовой окантовки в сторону медного кончика… Еще он сказал, что с картонными крылышками дротики летят лучше, чем с перьями. Эйб попытался приладить картонные перышки… — Кьюбитт помолчал и добавил: — Вообще-то я готов поклясться, что Периш ничего не делал с дротиками, только взял их, посмотрел и положил обратно…

— Спасибо, Норман! — картинно поклонился ему Периш. — На этом все, мистер Аллейн?

— Почти. Мой последний вопрос — видели ли вы, как мисс Мур наливала коньяк для мистера Уочмена?

Последовало гробовое молчание. Себастьян Периш потер ладонью лоб и взглянул на Аллейна отчасти испуганно, отчасти жалобно…

— Я… я за ней не следил, но… Думаю, вам не стоит углубляться в этот вопрос… Дессима Мур такая девушка, что…

— Себастьян! — спокойно прервал друга Кьюбитт. — Пойми, что мистер Аллейн потом сам поговорит с Дессимой и поймет, что она не представляет интереса для следствия. Но ведь задавать эти вопросы — его обязанность! Это будни расследования, я уверен! Видите, я читаю иногда детективные романы. Не правда ли, мистер Аллейн?

— Совершенно точно! Будни — вот то самое слово! Но их авторы, думаю, представляют себе рутину и будни исключительно по полицейским справочникам и газетной хронике. Конечно, писатель может назвать главу «Будни расследования», и там у него в шесть фраз будет описано шесть недель нуднейшей и противнейшей работы. Ему бы поскорее разделаться с этой рутиной, о которой читателю будет тоскливо читать, и приступить ко всяким пикантным деталям. Хотел бы, чтобы мы в жизни могли поступать так же. Но — увы и ах!

— Ну что ж, я буду следовать правилам жизни, — сардонически усмехнулся Кьюбитт. — Итак, Дессима Мур наливала коньяк. Я не очень-то разобрал как, потому что сделала она это довольно стремительно. Она, вероятно, просто плеснула немного коньяку в стакан и прямиком побежала с ним к Уочмену. И должен отметить, что Дессима была с Уочменом в самых… самых прекрасных отношениях и никоим образом не могла желать ему смерти.

— Господи боже! — воскликнул Периш. — Ну конечно, конечно! Никоим образом!

— Хорошо, — сказал Аллейн. — Но я понял так, что, поскольку мистер Периш стоял рядом со столиком, он просто обязан был видеть, что делалось со стаканом коньяка, не правда ли? Стакан ведь взяли со столика? А вся остальная группа сгрудилась вокруг Легга… Я правильно понимаю, мистер Кьюбитт?

— Да, но… кроме Билла Помроя. Он стоял в сторонке, вот так, но тоже не мог дотянуться до столика… Никто…

Кьюбитт осекся.

— И что же?

— По-моему, стакана никто не мог трогать, ни до, ни тем более после того как его взяла Дессима Мур. Никто.

— Хорошо. Спасибо, джентльмены, — вздохнул Аллейн. — На сегодня это все.

— Сколько там натикало, Фокс? — спросил Аллейн, подымая глаза от своих записей.

— Половина десятого, сэр.

— Легг появился?

— Нет еще.

Фокс слегка нагнулся и осторожно прикрыл дверь. Он всегда закрывал дверь крайне тщательным образом, словно обычный поворот ручки представлял собой невероятно тонкую операцию.

— Легг, — медленно продолжал Фокс, — здесь, вероятно, здорово страдает и не слишком склонен торчать дома. Я только что был в баре, говорил с людьми, да и кружечку выпил… И встретил там этого. Который Нарк. Правда, хотя он и надирается до полного остекленения, его уж никак нельзя назвать алкашом или, если ближе к его фамилии, Наркошом! На редкость занудливый джентльмен! И рассудителен до тошноты! Понимаю, почему его так невзлюбил Эйб…

— А что такое?

— Он всякий раз вытирает кружку изнутри своим сопливым и заскорузлым носовым платком и только после этого подставляет ее под пиво. Говорит, что так оно будет надежнее в этом гнезде отравителей. Представляете, каково это слушать старику Помрою? А ведь Нарк еще и разглагольствует на всякие темы!

— На какие же?

— О юриспруденции и уголовном праве, — мрачно буркнул Фокс с гримасой отвращения. — Он сел на этого конька, как только узнал, кто я такой и где работаю… Собственно, за те полчаса, что я провел в пивной, человеческое существо не способно высказать больше глупостей, чем это удалось мистеру Нарку. Вы с ним только начните говорить, шеф. Он и вам мозги вправит.

— Нет уж, спасибо, — засмеялся Аллейн. — А почему вы сказали, что Леггу тут несладко?

Фокс грузно опустился в кресло. Кресло жалобно пискнуло, но выдержало.

— Да все дело в старике Помрое, — махнул он рукой. — Эйб думает, что Легг — убийца, и стал давить на него, чтобы тот поскорее искал себе другую квартиру. Но Билл вступился за приятеля, и в результате Леггу позволили остаться здесь, в «Перышках». Но Легг все-таки нашел себе квартирку в Иллингтоне и собирается переезжать туда в понедельник. В баре к нему тут все неплохо относятся, я имею в виду завсегдатаев, но они люди простецкие, мало что понимают в преступлениях… Там сейчас был этот Оутс, местный констебль, очень хочет вас видеть, сэр.