Чарльз Сноу - Смерть под парусом Страница 37

— Да уж, — фыркнул я.

— Любопытнейшая ночь, — задумчиво произнес Финбоу. — Определенно — любопытнейшая ночь.

— Любопытнейшая? — возмутился я. Мне хотелось спать, но я все рано не успокоился бы, не узнав цель его разговора с Эвис. — Зачем было так долго беседовать с ней? Разве вы не заметили, как она устала?

— Я разговаривал с ней именно потому, что видел, как она устала, — ответил Финбоу.

— Это нечестно — развлекаться, не давая ей спать.

— Мой дорогой Йен, — мягко возразил Финбоу, — такие развлечения не в моем стиле. Я беседовал с Эвис лишь для того, чтобы лучше узнать ее, — совершенно очевидно, что сделать это гораздо легче, когда она устала. Понимаете, на большинство людей сильная усталость действует так же, как алкоголь, — развязывает язык. Не очень известный факт, однако способный принести пользу тому, кто стремится понять, как устроен человеческий мозг. После нескольких коктейлей люди становятся болтливыми, потому что перестают себя контролировать, и в этом смысле предрассветные часы похожи на коктейли. Вспомните о признаниях, выслушанных при лунном свете. Вспомните, в чем сами признавались после полуночи! Вспомните, как вам было стыдно на следующее утро, когда вы снова обретали способность критически мыслить!

Он умолк на секунду, затем продолжил:

— Немного странно, что люди редко обращают внимание на циклические изменения сознания в течение суток. Полагаю, причина заключается в следующем: они до такой степени не осознают свой мыслительный процесс, что просто не замечают разницы. Я знаю одного писателя — он единственный из моих знакомых действительно извлекает пользу из этого цикла, — который всегда сочиняет поздно ночью, когда становится активным подсознание, а наутро правит текст, используя проснувшуюся способность критически мыслить. По его словам, так работа продвигается в три раза быстрее. Тем не менее он очень плохой писатель.

Тут мое терпение истощилось.

— Ради всего святого, друг мой, перестаньте рассуждать на общие темы и объясните, зачем вы беседовали с Эвис. И что вам удалось выяснить. Разве вы не видите: я сгораю от любопытства. И что она искала, когда мы случайно наткнулись на нее? Что все это значит?

— Простите, Йен, — сказал Финбоу, присаживаясь на кровать напротив меня. — Я понимаю ваше волнение. Можете успокоиться на пару дней. Мне все еще неизвестно, кто убийца. И я не знаю, что делала Эвис, когда мы вернулись. Полагаю, хотела что-то сжечь — вспомните, как она требовала зажечь камин вчера вечером.

Меня снова охватило волнение.

— По-вашему, это означает…

— Это может означать все, что угодно, или ничего, — прервал меня Финбоу. — Не забывайте о разного рода эмоциональных конфликтах в вашей маленькой компании, причем некоторые из них, вероятно, не имеют никакого отношения к преступлению. И Тоня, и Эвис не исключены из круга подозреваемых — но обе не способны убить. Тем не менее обе ведут себя так, словно им есть что скрывать. Я пытаюсь распутать этот клубок. Именно поэтому я сегодня беседовал с Эвис. Довольно искусный разговор, хотя вы его не оценили. Я начал с театра, полагая, что у такой женщины, как Эвис, иногда должно возникать тайное желание играть на сцене. Затем я перешел к любовной мелодраме, уверенный, что ей нравится этот жанр — подобно всем нам в ее возрасте. Будь она музыкальна, я завел бы разговор об опере. Мне хотелось создать атмосферу романтической влюбленности. Потом намек на собственный роман — и мне осталось лишь откинуться в кресле и слушать, как Эвис рассказывает историю своей жизни, уделяя особое внимание всем мужчинам, которых она не любила!

— Вы очень умный человек, Финбоу, — с невольным восхищением воскликнул я.

Он улыбнулся:

— Кроме того, я падок на лесть — большое спасибо. Подобно большинству людей, которым часто приходится прибегать к лести, я сам не могу устоять, когда процесс направлен в мою сторону. Однако на сей раз похвала заслуженная. Я бы узнал от Эвис все, что хотел, если бы не появилась проклятая миссис Тафтс и все не испортила. А значит, завтра мне нужно еще раз поболтать с Эвис. В любом случае кое-что я выяснил. Хотя не знаю, насколько ей можно верить. Выглядит все так: она не любила Роджера…

— Это для меня не новость.

— Мне казалось, что она может его любить и одновременно ненавидеть. Такие люди, как Роджер, часто вызывают противоречивые чувства. Я ошибался, — признал Финбоу. — Но еще важнее, что Эвис не любит Кристофера. Я должен обдумать, что это значит. Боже милосердный, какие любопытные взаимоотношения в вашей маленькой компании, собравшейся отдохнуть на яхте! Роджер любит Эвис, Эвис помолвлена с Кристофером, но не любит его, Филипп и Тоня любят друг друга — хотя я уверен: Тоня что-то скрывает, — а Уильям ненавидит Роджера. Необходимо выяснить, что Кристофер думает о своей помолвке с Эвис.

— Мне кажется, он страстно влюблен в нее. В противном случае он хочет жениться на ней из-за денег. И тогда, Финбоу, убить Роджера мог он — чтобы Эвис получила наследство.

— Гениально, Йен, — заметил Финбоу. — Возможно, вы даже правы. Пока не знаю. Думаю, лучше нам лечь спать. — Он взглянул на часы. — Уже почти половина пятого.

Я улегся в постель, когда вдруг вспомнил.

— Финбоу, — окликнул я. — А как насчет Филиппа и Тони? Мы не можем допустить, чтобы они оставались на улице всю ночь.

— Не можем, — согласился Финбоу, готовясь лечь. — А они и не останутся.

— Как это? Кто им откроет дверь?

— Никто, — ответил Финбоу. — Им не нужно открывать дверь. Они в доме.

— Откуда вы знаете? — удивился я. — Вы их видели?

— Нет. Но было бы безумием целый час болтаться на улице в такой туман. Они, конечно, влюблены, но не сошли с ума.

— Тогда где они? Мы везде смотрели, — настаивал я.

— Если не снаружи, значит, где-то внутри. — Финбоу зевнул. — Йен, вы действительно хотите, чтобы я встал и занялся поисками? Придется рисовать план бунгало, а это такая морока. Обещаю, что за завтраком вы увидите Филиппа и Тоню целыми и невредимыми.

— Мы не знаем, что с ними могло произойти, — возразил я. — Нам ни к чему еще одно…

Я умолк.

Финбоу добродушно улыбнулся:

— Черт возьми, пожалуй, я должен вас успокоить. — Он сел на постели, потянулся к пиджаку, достал из кармана карандаш и бумагу и принялся рисовать. Закончив, задумчиво посмотрел на план бунгало. Из своего угла я наблюдал, как Финбоу нетерпеливо постукивает карандашом по колену. Внезапно он рассмеялся: — Все в порядке. Я уж было подумал, что они действительно могут быть снаружи. Разумеется, нет. Снимаю шляпу перед мисс Тоней — в определенном смысле эта девушка умнее всех нас.