Эллери Квин - И на восьмой день... Страница 3

Таким образом, на следующее утро, прежде чем Уолши поднялись с кровати — он простился с ними накануне, — Эллери уложил чемодан в «дюзенберг» и выехал из Голливуда на восток.

Деревянное здание, как позже осознал Эллери, показалось на горизонте уже за милю, но он не сразу идентифицировал его как таковое. Воздух был достаточно прозрачным, но холмистая местность время от времени скрывала сооружение. Оно могло бы оказаться декорацией киновестерна, если бы не было таким ветхим. На стенах отсутствовали даже следы краски.

Но вывеска шириной в пять футов определенно имелась. Амбициозный текст гласил:

Эллери догадался, что находится неподалеку от южного края Долины Смерти[5], но в этих местах догадки были чреваты катастрофой, а он был не в том состоянии, чтобы смотреть в лицо катастрофе. К тому же содержимое его бензобака требовало остановки для закупки горючего. И хотя корзина с едой, навязанная ему Эвелин Уолш, все еще оставалась нетронутой, кто знает, что будет впереди? Пожалуй, лучше посмотреть, какие продукты и, конечно, какую информацию можно здесь приобрести.

Эллери подвел «дюзенберг» к шаткому крыльцу, размышляя, почему он захотел остановиться. Возможно, потому, что в этом месте было нечто, сулящее неожиданности. Дом одиноко стоял на солнцепеке. Нигде не было видно ни других строений, ни даже развалин, ни других автомобилей.

Однако имелся фургон, запряженный двумя животными.

Сначала Эллери принял их за мулов, но их маленький размер говорил против этого, а к тому же он никогда не видел мулов западнее Техаса. Уже выключив зажигание, Эллери понял, что это ослы. Не мелкие ослики времен покорения Дикого Запада, а более крепкая разновидность, напоминающая ослов Ближнего Востока, — красивые, откормленные и ухоженные животные.

Эллери видел таких только в кино и на картинах, и лишь усталость помешала ему подойти поближе к ним. Рядом с фургоном лежали товары: мешки, короба, коробки.

Внезапно Эллери позабыл о фургоне и ослах. В тишине, наступившей после отключения мотора, он услышал тихие мужские голоса, доносящиеся из магазина. Эллери вылез из «дюзенберга» и направился к крыльцу с таким трудом, будто поднимался на гору.

Доски крыльца дрогнули под его ногами, и он зашагал еще медленнее, остановившись у двери, чтобы передохнуть. Только Эллери собрался открыть дверь, как она внезапно распахнулась, словно сама по себе. Он задумался над этим феноменом, когда через проем шагнули два очень странных и причудливо одетых человека.

Глаза первого из них, который был намного старше второго, тотчас же приковали внимание Эллери. Позднее он подумал, что это глаза пророка, но сейчас ему пришли в голову слова из «Песни песней»: «Глаза твои голубиные»[6], а вместе с ними сознание того, что эти глаза отнюдь не были голубиными. Глаза орла? Но нет, в них не было ничего свирепого или хищного. Они были черного цвета, яркие и сверкающие, как два солнца. Глаза казались зоркими и одновременно невидящими. Возможно, они видели нечто, доступное только им.

Незнакомец был высоким, костлявым и очень старым — возможно, лет восьмидесяти, если не девяноста, с лишним. Над его кожей так поработали время и солнце, что она казалась почти черной. Из подбородка торчала редкая желтовато-седая борода — помимо этого лицо было почти безволосым. На нем были мантия, напоминающая покроем арабский бурнус, изготовленная из какой-то грубой ткани, которая побелела не от химикалий, а от солнца, и сандалии на босу ногу. В руке он держал громадный, выше его роста, посох, а на плече без всяких признаков напряжения нес бочонок с гвоздями.

У Эллери мелькнула мысль, что старик прибыл из Голливуда на съемки какого-то фильма на библейский сюжет, но он сразу отверг ее. Этот человек был не загримирован, а по-настоящему стар, а кроме того, никакой актер не был в состоянии его сыграть. Незнакомец мог быть только оригиналом — самим собой.

Старик прошел мимо. Удивительные глаза задержались на миг на лице Эллери и устремились дальше — не столько мимо него, сколько сквозь него.

Второй мужчина выглядел обычно только по сравнению с первым. Он тоже был загорелым дочерна — и если чуть менее, чем старик, то, возможно, потому, что был вдвое моложе его. На вид Эллери дал ему сорок с небольшим — его борода была абсолютно черной. Одежда более молодого мужчины была из той же грубой ткани, но выглядела совершенно по-другому — простая блуза без воротничка, открытая у горла, и брюки, не прикрывающие икр. На плечах он держал по стофунтовому мешку с солью и сахаром.

Серые глаза с робким любопытством задержались на лице Эллери, затем устремились на «дюзенберг» и расширились от благоговейного восторга, который автомобиль если когда-нибудь вызывал, то лишь своим почтенным возрастом. Снова бросив взгляд на Эллери, младший незнакомец последовал за стариком к фургону и начал грузить товары.

Эллери шагнул в магазин. После пекла снаружи тусклая прохлада показалась ему добрым самаритянином[7] — некоторое время он просто стоял, наслаждаясь ею и оглядываясь вокруг? Магазин был небогатым — немногочисленные товары лежали на просевших полках и свисали с потолка. Собственно лавка была слишком мала, чтобы занимать все помещение, — в задней стене виднелась дверь, почти заблокированная стопкой картонных коробок с надписью «Томаты», очевидно ведущая в кладовую.

Вдоль одной из стен тянулся обшарпанный прилавок, за которым склонился над гроссбухом маленький человечек с моржовыми усами на круглом румяном лице — вероятно, Отто Шмидт. Он не заметил посетителя, поэтому Эллери стоял, не столько наблюдая, сколько испытывая чувственное наслаждение от освежающей прохлады. Внезапно старик вернулся в магазин и бесшумно подошел к прилавку. Его почерневшая рука скользнула в складку одеяния, достала какой-то предмет и положила его перед коротышкой.

Шмидт поднял взгляд, увидел Эллери и быстро сунул предмет в карман. Но Эллери успел заметить, что эта монета, достаточно большая, чтобы быть серебряным долларом, и блестящая и яркая, как будто была абсолютно новой. Но новые серебряные доллары не чеканили уже несколько лет. Возможно, это иностранная монета. В Мексике известны колонии бородатых русских сектантов...

Но доллар это или песо, одной серебряной монеты казалось маловато, чтобы заплатить за кучу товаров, которые грузили в фургон.