Джон Карр - Отравление в шутку Страница 26

«Уверен ли я, что знаю отравителя?

Что сожгли в камине и почему?

Могли ли особенности личности оставить такой отпечаток? Возможно ли подобное с медицинской или психологической точки зрения? (Да. См. Ламберт, Графштейн.)

Была ли это надежда получить деньги или прогрессирующая болезнь?»

Карандаш снова нарисовал несколько загогулин, а потом…

«К черту!..

Уплыть бы куда-нибудь на восток от Суэца. Елена, красота твоя…

Кларисса Туиллс. Уолтер Уиллсден Туиллс-младший. 12/10/31.

Как насчет C17N19NO3 + Н2O? Влияние?»

Сарджент поднял озадаченный взгляд и машинально посмотрел на тело под простыней. «Уверен ли я, что знаю отравителя?» Эта фраза, написанная рукой покойного, отвергала версию самоубийства. Но куда красноречивее казались праздные строчки, нацарапанные в конце. Я представлял себе Туиллса, сидящего у кровати дремлющей жены и смотрящего на нее, размышляя при этом о головоломной проблеме. «К черту!» — написал его карандаш. Уплыть бы в теплые страны, где нет тревог… Дорога в Мандалай[29] — вечный символ для лишенных свободы… «Нет, не могу, моя жена красива, как Елена Прекрасная, — я слишком люблю ее… „Уолтер Уиллсден Туиллс-младший“… Господи, если бы у меня был сын!..» Словно издалека послышался голос окружного детектива:

— Выходит, самоубийства не было. Это очевидно.

— Полагаю, да, — мрачно произнес Рид. — Хотя это выглядит странно. — Он положил книгу с раздраженным жестом. — Предупреждаю, Джо, вас ожидает адская работа. Что означает эта чепуха?

По какой-то причине прочитанное, казалось, расстроило коронера куда сильнее, чем он был готов признать. Рид быстро прошелся по комнате.

— Сожгли в камине? Что именно? Хм… Вы что-нибудь знаете об этом, мистер Марл?

— Ничего, — ответил я. — Никто не упоминал о чем-то сожженном… — Я собирался добавить: «Кроме телеграммы для Джинни Куэйл, которую Туиллс сжег сам», но вовремя остановился. Было незачем усложнять ситуацию. Кроме того, я все еще чувствовал себя виноватым в истории с телеграммой.

— Как насчет C17 и еще чего-то там, док? — спросил Сарджент, снова подобрав книгу. — Вот. C17N19NO3 + Н2O. Похоже на химическую формулу.

— Так оно и есть, — отозвался доктор, грызя ногти. — Это формула морфия. Проклятие! Есть в этом доме что-нибудь, кроме ядов?

— Морфий? Но ведь это не тот же яд…

— Нет. Там был гиосцин. А миссис Куэйл подмешали мышьяк. Я ничего не знаю о морфии. Разве только… Хотя нет — его не использовали для отравления.

Сарджент склонил голову набок.

— Вы ничего от нас не утаиваете, док?

— Утаиваю? — завопил Рид. — Я? И как только вам хватает наглости, Джо Сарджент, говорить такое! Утаиваю!.. По-вашему, я не знаю свое дело?

— Я этого не говорил, док. Я только спросил…

— Слушайте! — Коронер сделал еще несколько шагов и резко повернулся. — Это ваш последний шанс, Джо. Предупреждаю, если вы будете в этом копаться, то можете нарыть куда больше, чем в состоянии переварить.

— Ну, док, это уже мое дело. Давайте поговорим с судьей.

Рид посмотрел на него и кивнул:

— Хорошо. Вам решать… Только давайте по дороге повидаем сиделку. Миссис Куэйл знает о случившемся? — спросил он меня.

— Не думаю. Хотя утром был страшный шум, но она, вероятно, пребывала в ступоре.

Мисс Херрис, сиделка, подтвердила это, когда мы постучали в дверь комнаты миссис Куэйл. Это была полная флегматичная женщина с усталыми глазами и усиками над верхней губой. Она сказала, что миссис Куэйл сейчас проснулась и чувствует себя лучше, но еще очень слаба. Пациентка провела скверную ночь — несколько раз у нее была рвота с кровью. Согласно указаниям доктора Туиллса медсестра снова сделала больной промывание желудка и давала ей магнезию, используя также грелки, алкоголь и кофе.

— Я лучше взгляну на нее на всякий случай, — сказал Рид. — Не беспокойтесь, я ничего не скажу. Она, вероятно, решит, что меня вызвали на помощь Туиллсу.

Он проскользнул в комнату и закрыл дверь.

— Вы не спали всю ночь, мисс Херрис? — спросил Сарджент.

— Разумеется. А что?

— Меня просто интересует, не слышали ли вы чего-нибудь — звук падения, крик или что-то в этом роде — со стороны комнаты доктора Туиллса?

Сиделка колебалась, закусив нижнюю губу.

— Я не слышала падения или крика, — ответила она наконец. — Но… Не знаю, нужно ли об этом упоминать.

— Пожалуйста, продолжайте!

— Я слышала, как кто-то смеется.

Возможно, причиной был прозаичный тон, которым она это произнесла, или узкий темный коридор с коричневыми дверями и белыми фарфоровыми ручками, но у меня по коже забегали мурашки. В своем белом одеянии и с бесстрастным лицом сиделка походила на статую Калигулы. «Я слышала, как кто-то смеется…»

— Со стороны комнаты доктора? — спросил окружной детектив, бросив взгляд через плечо.

— Я не уверена, но думаю, что да.

— Когда вы это слышали?

— Ровно в пять минут четвертого, — монотонным голосом ответила сиделка. Ее пальцы издавали шуршащие звуки, приглаживая крахмальную юбку. — Я знаю это, так как собиралась сделать больной укол в три пятнадцать. Я отправила вниз мисс Мэри Куэйл снова простерилизовать иглу, и дверь осталась приоткрытой. Тогда я и услышала смех. Звук был не из приятных.

— И что вы сделали?

— Подошла к двери и прислушалась. Смех не повторялся. Я решила, что кто-то разговаривал во сне, поэтому закрыла дверь и вернулась к больной.

Я представил себе этот смех в безмолвном доме. Почему-то мне казалось, что он походил на хихиканье. Возможно, отравитель не смог сдержать свою радость. Эта мысль была самой ужасной.

— Вы кого-нибудь видели? — после паузы осведомился Сарджент. Его голос звучал тихо и неуверенно.

— Нет.

— А слышали что-нибудь еще?

— Может быть, я слышала шаги. — Сиделка сдвинула брови. — Но я не могу в этом поклясться. Я подумала, что это мисс Куэйл ходит внизу, и забыла об этом.

— Три часа… — промолвил Сарджент. — Примерно в это время умер доктор Туиллс.

Мы молча стояли в темном коридоре, и каждый из нас по-своему представлял картину происшедшего. Вскоре к нам присоединился доктор Рид, кивком выразив удовлетворение состоянием пациентки. Сиделка вернулась в комнату, а мы начали спускаться вниз. Ни Сарджент, ни я не упомянули коронеру о новой информации — возможно, опасаясь, что он снова проскрипит: «Чепуха и вздор!», а мы оба уже устали это слушать.

Мэтт встретил нас в нижнем холле, явно изнывая от любопытства, и вместе с нами направился в кабинет доктора Туиллса. Газовая лампа под зеленым абажуром все еще горела на центральном столе. Судья Куэйл сидел рядом в кресле, с одеялом на плечах и подушкой под головой. Дрожащими пальцами он подносил к губам чашку с куриным бульоном, а когда мы вошли, вздрогнул всем телом. Судья был небрит; длинные серые пряди волос свисали на уши, как у женщины. На худых, покрытых пятнами руках, держащих чашку, синели вены. Мэри, стоя позади кресла, взбивала подушку под головой отца, но при виде нас отошла к одному из застекленных шкафов на другой стороне комнаты.