Сирил Хейр - Простым ударом шила Страница 20

Петтигрю нахмурился. У него сложилось тревожное впечатление, что Иделман ничего не делает без определенной цели, притом он наверняка должен быть уверен, что это цель, заслуживающая его усилий. Особенно ему не понравилось замечание Иделмана насчет внушаемости мисс Дэнвил. Оно перекликалось с его собственным осторожным предсказанием последствий, которые могли иметь место в случае, если она узнает о роли, предназначенной ей в «сюжете». Не может ли оказаться, что по какой-то причине этот тип замышляет причинить вред бедной уязвимой душе? И если так, то какой именно вред?

Он передернул плечами. Нет, так нельзя! Он снова впадает в мелодраматическую подозрительность по отношению к своим товарищам, при том что причин для этого сейчас даже меньше, чем в предыдущем случае. Это на него не похоже. Определенно атмосфера Марсетт-Бея начинает влиять и на него. Чтобы успокоиться, он открыл папку, которую ему принесли незадолго до того, как он застал Вуда врасплох у двери кабинета начальника, и с интересом обнаружил, что от него требуют соображений по поводу юридических перспектив судебного иска в связи с серьезным делом о незаконной торговле. Совершенно очевидно, это было именно то дело, о котором говорил Моллет во время их последней встречи. Название фирмы было «Бленкинсоп лимитед». Оно казалось смутно знакомым. Потом он вспомнил, как слова «дело Бленкинсопа» с нарастающими возмущением и резкостью произносила в «Фернли» мисс Кларк, хотя, в чем там была суть, он не мог сказать.

Вскоре он уже увлекся докладом Моллета, который, безусловно, был образцовым в своем роде. Дело, несомненно, могло стать перспективным с судебной точки зрения, но было слишком запутанным, чтобы решить вопрос с ходу за ничтожный остаток рабочего дня. Тем не менее он продолжал читать, надеясь по крайней мере составить общую картину, чтобы подробнее поработать над ним на следующий день. Но через некоторое время его отвлек шум за дверью. Это были знакомые звуки — шарканье шагов, бормотание, сдавленные смешки… Ну нет, это уж слишком! Не то чтобы он поверил обещанию Иделмана и Вуда больше не беспокоить его, но то, что они снова принялись за свое менее чем через час, казалось просто оскорбительным.

В состоянии тихой ярости он снова бросился к двери и распахнул ее. Однако на сей раз возле кабинета начальника никого не было. Вместо этого он увидел, как, поспешно закрыв дверь в комнату его секретарши, мистер Филипс, с красным лицом, быстро пошел прочь по коридору.

Петтигрю как можно скорее ретировался к себе. Вот уж чего он хотел в последнюю очередь. Подглядывать за личной жизнью мисс Браун, пусть даже случайно, — крайняя степень падения. Что она, упаси Бог, может о нем подумать? Он даже намеревался было ринуться в ее комнату с извинениями, но это лишь усугубило бы постыдность ситуации. Она, вполне вероятно, тоже начнет извиняться, и это будет невыносимо. Вина, безусловно, целиком и полностью лежит на Филипсе, но от этого не легче. Черт бы побрал этого Филипса! Черт бы побрал Иделмана! Черт бы побрал это Контрольное управление и все, что с ним связано, включая дело Бленкинсопа! Мощная волна ностальгии по Темплу захлестнула его. Он почувствовал себя глубоко несчастным.

Глава девятая

Действие начинается

Хотя на следующее утро мисс Браун предстала перед ним безмятежно спокойной, он испытал облегчение, услышав, что ей разрешили трехдневный отпуск, и она сегодня же отправляется дневным поездом в Лондон. Он вежливо пожелал ей приятно провести время и в ответ на ее извинения по поводу того, что так поздно предупредила его, заверил, что при нынешнем затишье в работе юрисконсульта ее отсутствие не причинит ему никаких неудобств.

— Поздравляю вас хоть с таким маленьким глотком свободы, — сказал он. — Меня начальство предупредило, что до Рождества никакого отпуска мне не полагается.

— Вообще-то мне тоже, — ответила мисс Браун. — Но я уговорила начальника отдела кадров дать мне эти три дня в долг в виде исключения.

— В самом деле?

Петтигрю чувствовал, что с него достаточно личных дел мисс Браун, и был решительно настроен не спрашивать ее, какими такими заслугами ей удалось смягчить начальственное сердце, но она сама продолжила:

— Мне неловко напоминать вам о моих личных проблемах, мистер Петтигрю, но я получила образцы предложений из других страховых компаний, которые вы упомянули, и мы с Томом сошлись во мнении, что условия «Импириан» подходят мне лучше всего.

Том? Ах да, конечно, так зовут Филипса. Забавно, но Петтигрю никогда прежде не слышал, чтобы она так его называла.

— Они требуют, чтобы я прошла медицинское освидетельствование, поэтому я и уговорила начальника отдела кадров дать мне эти три дня в счет будущего отпуска, чтобы сделать это.

— Должно быть, вы проявили недюжинную смекалку. Этот начальник обычно кажется неприступным, как каменная стена, но вы, судя по всему, нашли уязвимое место в этой глыбе. Какая-нибудь прореха в цементном шве или что-то в этом роде? Дайте-ка сосчитать. Сегодня вторник. Полагаю, ваш отпуск начинается со среды. Значит, я должен ожидать вашего возвращения в понедельник, чтобы вы навели порядок в том бедламе, который я учиню за это время?

Мисс Браун покачала головой.

— Мой отпуск начинается с сегодняшнего полудня, — сказала она. — Так что я строго-настрого должна вернуться к полудню пятницы. Мне предложили задержаться до пятничного вечера, но тогда я должна была бы выйти на работу в субботу утром.

— Чудовищно! — воскликнул Петтигрю. — Беру назад все, что сказал об «уязвимом месте». Этот человек, должно быть, сделан из цельного железобетона.

— Это не так уж важно для меня, — успокоила его мисс Браун. — Кроме медицинского осмотра, в мои планы входило лишь быстро пройтись по магазинам, но я легко смогу уложиться в отведенное время. А лишний день мне, вероятно, пригодится позднее.

Петтигрю внезапно осенило, какова будет цель ее похода по магазинам и зачем ей впоследствии понадобится дополнительный свободный день. Почему-то мысль о том, что она одна едет страховать свою жизнь и покупать скудное по военному времени приданое, выкраивая день от и без того короткого отпуска на медовый «месяц» с Филипсом, вызвала у него прилив жалости. Он ничего не мог с этим поделать, кроме как скрыть от нее тот факт, что объектом жалости является именно она.

— Ну что ж, — сказал он, — в любом случае я не вижу причины, по которой вам необходимо и дальше попусту тратить время в офисе. Нет, не говорите мне, что полдень еще не наступил. Здесь нет ничего такого, что не могло бы подождать до вашего возвращения.