Эдмунд Криспин - Кошка, выгнувшая спину Страница 2

Возмущенные возгласы чуть не оглушили его. Он обвел присутствующих взглядом с напускной мрачностью.

— Как, ни одного рационально мыслящего человека? Но ведь все элементарно, если отбросить суеверие. Жена Дойла собиралась с ним разводиться, что лишило бы его прав на свою часть наследства Коппинга. Он ненавидел ее за это и в смерти тестя увидел подходящий шанс отомстить. Конечно же, именно он повесил в шкаф жене запятнанный кровью плащ — и сделал это, пока еще не приехала полиция. Я это точно знаю, потому что заподозрил, какие у него намерения, и проследил за ним.

— Но, Джервас. При чем же здесь суеверие? — недоуменно спросила молодая блондинка.

Фэн рассмеялся.

— О, перестаньте! Только суеверные люди могли подумать, что кошка так бурно отреагировала на труп. Чтобы она выгнула спину и зашипела, нужна куда более простая и веская причина. Это могла быть собака, но тогда она подала бы голос. Логический вывод: там была другая кошка. В этой семье кошек любили, как вы уже слышали. Нетрудно было предположить, что в доме могла водиться одна или две. Дойл вошел, поймал ее и выбросил в оконце с этой страшной высоты. Понимаете, он заметил след крови на стене — ее там, конечно же, оставила кошка — и понял, что, если избавиться от животного, пятно может стать основанием для обвинения в убийстве.

Потом, разумеется, ему нужно было бы избавиться от трупика, но, пока он звонил в полицию, я успел найти палевую сиамскую кошку в кустах у башни, куда она отползла умирать. На лапах крови не оказалось, но большое пятно расплылось на боку. Оно появилось, несомненно, в тот самый момент, когда умер Коппинг.

— Значит, он сам наложил на себя руки, — протянула та же белокурая девушка. — Странно. Нет, этого определенно не может быть! — Она пристально посмотрела на Фэна. — Тот факт, что Дойл хотел бросить тень подозрения на свою жену, не означает еще ее невиновности, или я не права?

— Умница! — улыбнулся ей Фэн. — Только двенадцать недель спустя слуга, которого полиция склонила к сотрудничеству, застал Изабел, когда она сжигала окровавленное платье. В нем она была в день убийства отца. Впрочем, лучше поздно, чем никогда.

Что, недурна концовка? Она лишний раз свидетельствует, что семейные традиции — вещь удивительно живучая.