Эллери Квин - Тайна сиамских близнецов Страница 2

— Чересчур девственная для меня.

Ночь наступила внезапно, и Эллери включил фары. Они поехали дальше, молча глядя вперед: Эллери — мечтательно, а старый джентльмен — с раздражением. Странная дымка начала плясать перед ними в лучах света, устремленных на дорогу, клубясь и извиваясь, словно туман.

— По-моему, мы должны, наконец, выбраться, — проворчал инспектор, моргая в темноте. — Дорога начала спускаться, верно? Или мне кажется?

— Она уже некоторое время спускается, — согласился Эллери. — Становится теплее, не так ли? Что говорил тот шепелявый владелец гаража в Тукесасе — сколько ехать до Оскуэвы?

— Пятьдесят миль. Тукесас! Оскуэва! От одних названий может стошнить!

— В тебе напрочь отсутствует романтика, — усмехнулся Эллери. — Неужели ты не чувствуешь красоты старинной индейской этимологии? Ирония ситуации заключается в том, что наши соотечественники, попадающие за рубеж, горько сетуют на «иностранные» названия — Львов, Прага, Брешия, Вальдепеньяс — и даже добрые старые британские Харуич или Лестершир. Но эти слова кажутся односложными...

— Хмм! — странным тоном протянул инспектор, снова моргая.

— ... в сравнении с нашими Арканзасом, Виннебаго[5], Скохари[6], Отсего[7], Сиу-Сити[8], Саскуиханной[9] и бог знает чем еще. Ведь это наше наследство! Да, сэр, по тем холмам с другой стороны долины и по этим горам над нашими головами скитались размалеванные краснокожие. Индейцы в мокасинах и дубленых оленьих шкурах, с косичками и перьями в волосах. Дым их сигнальных костров...

— Хм! — снова произнес инспектор, внезапно выпрямившись. — Похоже, они до сих пор их жгут.

— Ты о чем?

— О дыме, сынок. Посмотри. — Инспектор приподнялся, указывая вперед. — Вон там!

— Чепуха! — резко отозвался Эллери. — Что здесь делать дыму? Возможно, это просто вечерний туман. Горы иногда выкидывают престранные штуки!

— Эта — во всяком случае, — мрачно произнес инспектор Квин. Пыльный шарф упал ему на колени, но он не обратил на это внимания. Его маленькие острые глазки уже не были тусклыми и скучающими. Старик обернулся и некоторое время смотрел назад.

Эллери нахмурился, бросил взгляд на зеркальце заднего вида и снова стал глядеть вперед. Теперь дорога явственно спускалась в долину, но странная мгла уплотнялась с каждым футом.

— В чем дело, папа? — негромко спросил Эллери. Его ноздри дрогнули. В воздухе ощущался слабый неприятный запах.

— Думаю, Эл, — сказал инспектор, откидываясь назад, — тебе лучше поторопиться.

— Это... — начал Эллери и осекся, судорожно глотнув.

— Чертовски похоже.

— Лесной пожар?

— Именно. Чувствуешь запах?

Нога Эллери нажала на акселератор. «Дюзенберг» рванулся вперед. Инспектор, оставив свою ворчливость, перегнулся через борт автомобиля и включил мощную боковую фару, осветившую склон горы.

Эллери стиснул зубы. Слова казались лишними.

Несмотря на высоту и вечернюю прохладу, в воздухе чувствовался какой-то странный жар. Туман, сквозь который пробирался «дюзенберг», стал желтоватым и плотным, как вата. Это был дым от горящих пыльных листьев и сухого дерева. Его едкие молекулы проникали в ноздри и легкие, вызывая кашель и слезы.

Слева, где лежала долина, не было видно ничего, кроме темного дымного облака, напоминавшего ночное море.

— Остановись, сынок, — предложил инспектор.

— Пожалуй, — пробормотал Эллери. — Я как раз об этом подумал.

«Дюзенберг», пыхтя, остановился. Впереди клубились темные волны дыма. На расстоянии около сотни футов в них начинали впиваться оранжевые зубы пламени. Внизу, в направлении долины, также мелькали длинные огненные языки.

— Прямо на нашей дороге, — заметил Эллери. — Нам лучше поехать назад.

— А ты сможешь здесь развернуться? — со вздохом спросил инспектор.

— Попробую.

В клубящейся тьме это оказалось нервной и деликатной работой. «Дюзенберг» — старый гоночный реликт, подобранный Эллери несколько лет назад из чувства извращенной сентиментальности и приспособленный им для личного пользования, — казалось, еще никогда не был столь строптивым. Потея и ругаясь сквозь зубы, Эллери двигал автомобиль взад-вперед, дюйм за дюймом разворачивая его. Маленькая серая рука инспектора вцепилась в ветровое стекло; кончики его усов шевелились на горячем ветру.

— Живее, сынок, — посоветовал старик. Его взгляд устремился на темный склон Эрроу. — По-моему...

— Да? — отозвался Эллери, осуществляя последний поворот.

— По-моему, огонь взбирается вверх по дороге позади нас.

— Господи, папа, не может быть!

«Дюзенберг» содрогнулся, когда Эллери уставился в темноту. Он еле удержался от нервного смеха. Огненная западня! Это казалось слишком нелепым... Инспектор наклонился вперед, тихий и напряженный как мышь. Эллери резко нажал на акселератор, и машина рванула с места.

Внизу полыхал весь склон горы. Мантия была разорвана в тысячах мест; маленькие оранжевые зубы и длинные оранжевые языки, казавшиеся твердыми, вгрызались в склон и лизали его. Ландшафт, выглядевший с высоты миниатюрным, на многие мили был охвачен пламенем. Квины понимали, что произошло. Был конец июля, оказавшегося одним из самых жарких и сухих месяцев за многие годы. Кругом расстилался почти девственный лес — солнце высосало практически всю влагу из спутанного ковра деревьев и кустов. Крошащаяся высохшая древесина манила к себе огонь. Небрежно затоптанный туристами костер, брошенная сигарета, даже трение под действием ветерка двух сухих веток могли вызвать пламя, быстро распространившееся на деревья вдоль основания горы, в результате чего весь склон был внезапно объят пожаром.

«Дюзенберг» замедлил ход, заколебался, снова рванулся вперед и остановился, скрипнув тормозами.

— Мы попались! — вскричал Эллери, приподнявшись над рулем. — Огонь и спереди и сзади! — Он полез за сигаретой и криво усмехнулся. — Смешно, не так ли? Испытание огнем! Какие грехи ты совершил?

— Не валяй дурака! — резко отозвался инспектор.

Он встал и огляделся. Край дороги уже лизало пламя.

— Самое скверное заключается в том, — пробормотал Эллери, набрав в легкие дыма и бесшумно выпустив его, — что я втянул в это тебя. Похоже, это моя последняя глупость... Нет, папа, осматриваться бесполезно. Единственный выход — прорываться сквозь огонь. Дорога весьма узкая, и пламя уже пожирает деревья и кустарник рядом с ней. — Он снова усмехнулся; глаза на его мертвенно-бледном лице блеснули под стеклами очков. — Нам не проехать и сотни ярдов. Видимость никудышная, а дорога все время петляет, так что, если пожар до нас не доберется, мы просто сорвемся вниз.