Уильям Коллинз - Без права на наследство Страница 18

– Ты хорошо все обдумала, дочка? – спросил он растерянно. – Ты уверена…

Она ответила прежде, чем он закончил вопрос:

– Уверена я, что люблю его? Ну конечно! Люблю! – голос ее задрожал от волнения.

– Ты такая юная. Вы оба слишком молодые, милая моя.

Она подняла голову и в первый раз за весь разговор прямо взглянула ему в лицо.

– А вы с мамой были намного старше? – она улыбнулась сквозь слезы.

Он хотела снова положить голову ему на плечо, но отец внезапно развернул ее лицо к себе, поцеловал нежно в лоб, прямо между бровями.

– Не намного, дорогая, – признал он. – Не намного старше, чем ты сейчас. Жди здесь, я пойду и поговорю с твоей матерью.

И она ждала, очень долго ждала, но отец не возвращался. Постепенно Магдален встревожилась. Она не понимала, что происходит, и решила тоже пойти в дом. Сердце ее щемила неясная тревога. Она никогда прежде не видела, чтобы ее отец был так взволнован и смущен, как после ее признания. Теперь она начинала беспокоиться о том, как пройдет следующий разговор. Магдален осторожно вошла в холл, не желая сразу же наткнуться на сестру или мисс Гарт, а потому нервно прислушивалась к малейшему шуму. Внезапно за ее спиной открылась дверь утренней гостиной. Она резко обернулась и увидела отца: сердце ее отчаянно заколотилось, лицо побледнело. Но мистер Ванстоун был вполне спокоен, хотя и не так жизнерадостен, как обычно. Магдален сразу заметила, что он старается говорить очень мягко – почти как мама, а не как он сам.

– Ступай, дитя мое, – он жестом пригласил ее в комнату. – Скажи матери все, что говорила мне, а если понадобится, то и еще больше. Она лучше подготовлена к таким разговорам, чем я. Мы сегодня все обсудим, а завтра и ты, и Фрэнк получите наш ответ.

Глаза Магдален загорелись надеждой. Она трепетала от счастья, входя в утреннюю гостиную. Отец уже подготовил для нее почву, первый шок прошел, и наверняка теперь мать согласится. Ей ведь нравится Фрэнк. Магдален и в голову не приходило, что миссис Ванстоун может быть против – ведь она жила любовью к детям и хотела им счастья.

На следующее утро важнейшее решение было принято. Родители обсудили ситуацию и пригласили младшую дочь к себе. Отец говорил с нежностью и добротой, но взвешивал каждое слово.

Мистер Ванстоун сообщил, что ни он, ни его жена не осуждают Магдален за ее увлечение Фрэнком. Оно вполне естественно, особенно после совместного участия в спектакле. Но теперь родительский долг позаботиться о будущем счастье своего ребенка, а что касается Фрэнка, они искренне хотят, чтобы он оказался достойным доверия. Они отдают себе отчет в предубеждении против юноши и эксцентричности его отца. Но Фрэнк и его братья давно уже заменили Ванстоунам умерших детей. Но во имя благополучия дочери они должны знать наверняка, что Фрэнк обеспечит ей стабильность и определенные условия жизни, подходящие для девушки из приличной семьи.

Наниматели Фрэнка в Лондоне получат ответ, что в течение ближайшего года мистер Фрэнсис Клэр не может принять пост в Китае. С этого момента начинается годичный период, в течение которого мистер Ванстоун оценит перспективы Фрэнка на будущее и степень его готовности к браку. И если все сложится так благоприятно, как и рассчитывает сам мистер Ванстоун, через год Фрэнк получит руку Магдален, как заслуженную награду, а приданое составит аналог тому состоянию, которое он мог бы заработать за пять лет в Китае.

Магдален была совершенно благодарна и тронута до глубины сердца. Она бросилась на шею отцу, потом матери, и мистер Ванстоун смог закончить свою речь, только когда она немного успокоилась.

– Ты ведь понимаешь, дорогая, я не хочу, чтобы Фрэнк вел праздную жизнь за счет средств жены? Мой план состоит в том, чтобы он извлек преимущества из своего нынешнего положения в Лондоне. В Сити ему помогут найти хорошую компанию, ты дашь ему деньги, чтобы выкупить ее. Сумму я ограничу до половины твоего состояния, а вторую часть передам в твои руки. Надеюсь, все мы будем живы-здоровы через год, – с этими словами он нежно взглянул на жену. – Но даже если со мной что-то случится, Магдален, это не изменит ситуацию. Мое завещание, составленное задолго до того, как я задумался о приобретении зятя, делит состояние на две равные доли. Половина отойдет вашей матери, а другая будет разделена между двумя нашими дочерьми. Ты получишь свое наследство в день свадьбы, а Нора – когда найдет мужа для себя. Надеюсь, я сам смогу вручить ей приданое. И не надо делать такие унылые лица! Мы все еще увидим, как Фрэнк станет богатым коммерсантом. А теперь прогуляюсь до соседского коттеджа…

– А зачем ты туда идешь? – спросила Магдален, перебив на полуслове.

– Я должен поговорить с отцом Фрэнка, – ответил мистер Ванстоун. – Не стоит забывать, что от его решения зависит окончательное урегулирование вопроса. Времени у нас мало, а он может создать определенные трудности, так что мне надо поспешить.

Магдален показалось, что он говорит каким-то странным, встревоженным тоном, она вопросительно взглянула на мать. Похоже, и та была слегка обеспокоена. Миссис Ванстоун повернулась, и лицо ее скривилось, как от боли.

– Как ты себя чувствуешь, мама? – спросила Магдален.

– Все в порядке, милая, – сказала миссис Ванстоун. – Оставь меня, я просто полежу.

Магдален вышла вместе с отцом.

– Папа, – прошептала она, – ты думаешь, мистер Клэр может сказать «нет»?

– Заранее трудно сказать. Надеюсь, он согласится.

– Но почему? Почему он должен быть против?

Магдален удивила сама мысль о том, что препятствия могут возникнуть с другой стороны. Она проводила отца в сад, уходя в сторону коттеджа, он оглянулся и жестом показал, что ей лучше пойти в дом.

Магдален еще минуту помедлила, глядя вслед отцу. За ним бежал скотч-терьер. Мистер Ванстоун по привычке помахивал тростью, но ей показалось, что он расстроен. Что же это могло означать?

Глава X

В холле Магдален почувствовала, что кто-то коснулся ее плеча. Она обернулась и увидела сестру. Она еще не успела задать вопрос, как заговорила Нора, довольно смущенно:

– Прости меня, ты должна меня простить.

Магдален растерянно смотрела на сестру. Она помнила резкие слова, которыми они обменялись у живой изгороди, но они уже не имели прежнего значения.

– Простить тебя? Но за что?

– Я слышала о твоих перспективах, – продолжала Нора с механическим безразличием, граничащим с невежливостью. – Я хотела бы помириться. Ты простишь меня? Ты сможешь простить и забыть нашу ссору? – внезапно она замолчала, словно лишилась дара речи, а лицо ее помрачнело. Затем Нора резко развернулась и ушла к себе.