Эдмунд Криспин - Шагающий магазин игрушек Страница 12

Наступило долгое молчание. Затем Фэн сказал:

— А состояние?

— Оно пойдет на благотворительность!

— Благотворительность! — воскликнул Кадогэн.

— Если хотите, в различные сферы благотворительности. Я как раз был занят этим распределением, когда вы пришли. Мисс Снейс назначила меня своим душеприказчиком.

Кадогэн был озадачен. Если Россетер не лгал, главный мотив убийства ускользнул у них из-под носа. Благотворительные общества не убивают старых дев ради получения пожертвований.

— Вот таким образом, джентльмены, — сказал мистер Россетер, вставая. — А сейчас, прошу извинить меня, — он указал на бумаги на столе, — куча работы.

— Еще один вопрос, если вы будете так любезны, — прервал его Фэн, — или точнее, два вопроса. Встречались ли вы когда-нибудь с мисс Тарди?

Кадогэну показалось, что стряпчий избегает смотреть Фэну в глаза.

— Один раз. Особа с большой силой воли.

— Понятно. А это вы поместили объявление в «Оксфорд мейл» позавчера?

Мистер Россетер рассмеялся.

— Ах, это? Это не имеет отношения ни к мисс Снейс, ни к мисс Тарди, уверяю вас. Я не настолько непопулярен, — он хихикнул с детской шаловливостью, — чтобы иметь только одного клиента, поверьте мне.

— Странное объявление…

— Да, не правда ли? Но, боюсь, что потеряю доверие клиента, если стану вам объяснять. А теперь, господа, если я могу быть вам полезен в каком-нибудь деле…

Диккенсовский клерк проводил их. Когда они выходили, Кадогэн, скривив рот, сказал:

— Троюродная сестра! Миллионерша. И не оставила ничего, даже книги комических стишков! — добавил он, припомнив замечание миссис Уитли насчет страсти мисс Снейс.

Жаль, что он не оглянулся в эту минуту, потому что мистер Россетер смотрел ему вслед со странным выражением лица.

Солнце мягко освещало оживленную улицу. Студенты на велосипедах ныряли в щели между автомобилями и автобусами.

— Как ты думаешь, — спросил Кадогэн, — он сказал правду?

— Мы могли бы это узнать, — сказал огорченно Фэн, — если бы ты не начал вдруг вести себя, как обитатель сумасшедшего дома.

— А ты не должен был так внезапно, без предупреждения навязывать мне это жульничество. Слушай, по-моему, теперь центр интереса переместился с мисс Тарди на мисс Снейс и ее миллион.

— Я считаю, что он переместился на мистера Россетера.

— То есть как это?

— Понимаешь, — Фэн налетел на шедшую впереди женщину, которая внезапно остановилась у витрины, — понимаешь, любой стряпчий, если к нему ворвутся два совершенно незнакомых человека и потребуют от него подробностей о частных делах его клиентов, несомненно, выгонит их в шею. Почему же мистер Россетер был так любезен, откровенен и чистосердечен? Потому, что он наговорит нам кучу брехни? Но, как он справедливо заметил, мы можем проверить его слова в Соммерсет-Хаус. И все же я не верю мистеру Россетеру.

— Ну, я пошел в полицию, — сказал Кадогэн. — Больше всего ненавижу книги, в которых герои не идут в полицию, хотя у них нет причин не ходить.

— У нас есть причина не делать это немедленно.

— Какая?

— Пивные уже открыты, — с чувством сказал Фэн, словно человек, который после долгой ночи, наконец, увидел рассвет.

ЭПИЗОД С НЕГОДУЮЩИМ ПОКЛОННИКОМ БЕССМЕРТНОЙ ДЖЕЙН

— В общем это означает, — сказал Кадогэн, — что мы так и не сдвинулись с мертвой точки.

Они сидели в баре «Жезл и Скипетр». Фэн пил виски, Кадогэн пиво. «Жезл и Скипетр» — большой уродливый отель в самом центре Оксфорда, без всякого стыда соединяющий в себе почти все архитектурные стили, созданные со времен каменного века. Несмотря на такое невыгодное оформление «Жезл и Скипетр» мужественно боролся за то, чтобы создать атмосферу уюта и комфорта.

Часы показывали только четверть двенадцатого, поэтому в баре было еще немного пьющих. Молодой человек с крючковатым носом и толстыми губами разговаривал с барменом о скачках. Другой юноша, в толстых очках, худой, с длинной шеей, был погружен в книгу под названием «Кошмарное аббатство». Бледный, несколько неряшливый студент с растрепанными рыжими волосами говорил о политике с серьезной девушкой в темно-зеленом джерси.

— Итак, вы понимаете, — говорил он, — что таким образом денежные боссы на бирже разоряют миллионы мелких держателей акций.

— Да, но это совсем другое дело…

Мистер Хоскинс, более чем когда-либо напоминающий грустного сенбернара, сидел за столом с красивой брюнеткой по имени Мириам. Он пил шерри из небольшого стаканчика.

— Но, дорогой, — проговорила Мириам, — это же будет просто ужасно, если ректор увидит меня здесь. Ты ведь знаешь, что девушек исключают из колледжа, если поймают в баре.

— Ректоры никогда не ходят по утрам, — сказал Хоскинс, — и, кроме того, ты совсем не похожа на студентку. Ну, успокойся. Смотри, я принес тебе шоколад, — сказал он, вытаскивая из кармана коробку.

— Ах, милый…

Кроме указанных лиц, в баре был еще один посетитель — худой, с кроличьей мордочкой человек лет пятидесяти, весь закутанный в шарфы и пальто. Он сидел в одиночестве и пил гораздо больше, чем нужно.

Фэн и Кадогэн обсуждали подробности дела, насколько оно было им известно. Подробности сводились к удручающе малому. Во-первых, бакалейная лавка на Ифли-роуд была в течение ночи превращена в игрушечную и потом опять в бакалейную. Во-вторых, некая мисс Эмили Тарди была найдена там мертвой, а ее труп впоследствии исчез. И, наконец, в-третьих, богатая тетка мисс Тарди, мисс Снейс, была задавлена автобусом и оставила свое состояние мисс Тарди с определенными условиями, которые практически не оставляли шансов мисс Тарди узнать о получении ею наследства (если Россетер сказал правду).

— И наверно, — сказал Фэн, — ему было запрещено держать связь с каким-либо из известных адресов мисс Тарди. Кстати, я все хочу спросить: ты дотрагивался до трупа?

— Да.

— И какой он был?

— Что значит, какой?

— Ну, я хотел сказать, успел ли он окоченеть? — нетерпеливо спросил Фэн.

Кадогэн задумался.

— Пожалуй, нет… Я даже уверен, что мисс Тарди еще не окоченела, потому что ее рука упала, когда я поднял ее голову, ощупывая рану. — Он слегка вздрогнул. — Это, конечно, не так уж много дает.

— Логично будет предположить, — рассуждал в раздумье Фэн, — что она была убита до наступления полуночи. А это в свою очередь дает нам право сделать вывод, что она фактически видела объявление о смерти мисс Снейс и, по всей видимости, успела обратиться к Россетеру. Отсюда можно заключить, опять-таки предположительно, что Россетер лжет. Все это очень странно, но похоже на то, что Россетер не убивал ее.