Ну а теперь – убийство! - Джон Диксон Карр Страница 11

- Категория: Детективы и Триллеры / Классический детектив
- Автор: Джон Диксон Карр
- Страниц: 45
- Добавлено: 2025-07-07 01:14:45
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних просмотр данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕН! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту pbn.book@yandex.ru для удаления материала
Ну а теперь – убийство! - Джон Диксон Карр краткое содержание
Прочтите описание перед тем, как прочитать онлайн книгу «Ну а теперь – убийство! - Джон Диксон Карр» бесплатно полную версию:Золотой век детектива оставил немало звездных имен – А. Кристи, Г. К. Честертон, Г. Леру и др. В этой яркой плеяде Джон Диксон Карр (1906–1977) занимает самое почетное место. «Убийство в запертой комнате», где нет места бешеным погоням и перестрелкам, а круг подозреваемых максимально ограничен, – излюбленный прием автора. Карр заманивает читателя в сети ловко расставленных ловушек, ложных подсказок, обманных ходов и тонких намеков и предлагает принять участие в решении хитроумной головоломки. Роман «Ну а теперь – убийство!» продолжает серию о великолепном сэре Генри Мерривейле – обаятельном, эксцентричном, взбалмошном толстяке, ставшем, по признанию критиков, одним из самых неординарных сыщиков в детективной литературе.
Ну а теперь – убийство! - Джон Диксон Карр читать онлайн бесплатно
Фрэнсис Флёр, видимо, посчитала ее полной дурой.
Но все же у Моники возникло какое-то не совсем понятное ощущение, что с Фрэнсис Флёр что-то не так.
Моника не могла определить, что ее смущает. Не то чтобы она разочаровалась – отнюдь нет. Нет! Мисс Флёр была, несомненно, красива. И очень любезна. Разве она могла кому-то не нравиться? И все же Монике, разум которой функционировал даже в ее нынешнем очарованно-потерянном состоянии, показалось, что мисс Флёр не особо умна.
Кроме того, Монике, которая являлась любительницей Древнего Рима, показалось, что мисс Флёр не вписывается в ту эпоху. Эта ее фраза «мой муж говорит…» соскользнула с языка актрисы c непринужденностью, свидетельствовавшей о том, что она употребляет ее регулярно. В этом плане слух у Моники был крайне острый, поскольку высказывания мисс Флосси Стэнтон состояли почти исключительно из таких оборотов, как «мой брат говорит» или «как я и говорила моему брату». Но справедливости ради: не то чтобы Моника ожидала, что в жизни вне экрана мисс Флёр будет декламировать блистательные эпиграммы, возлежать в окружении голубок и придворных и призывать к уничтожению христиан, что, как известно всякому кинозрителю, являлось единственным занятием любого древнего римлянина. Однако тут первую скрипку играли ощущения, а также инстинкты, подкрепленные знаниями. Вот Моника и ощутила, что мисс Фрэнсис Флёр не обладает истинным римским духом.
В то время как этот отвратительный Картрайт, с другой стороны…
– Мисс! – раздался голос позади нее. – Мисс Стэнтон!
Она его не услышала.
Перед ее внутренним взором стоял Картрайт, в римской тоге, со своей шерлок-холмсовской трубкой во рту и рукой, поднятой вверх, перед тем как изречь назидание. Моника откинулась на спинку стула и в голос рассмеялась – впервые с начала дня.
Кесарю кесарево: Картрайт в качестве древнего римлянина выглядел бы совсем недурно. Он бы до хрипоты спорил с квиритами[17] и ночи напролет объяснял бы, почему чья-нибудь эпическая поэма – дрянь. Если бы он только сбрил эту поблескивающую на солнце, собирающую пылинки, крайне комично выглядевшую бороду!
Голос сбоку от нее прозвучал более настойчиво:
– Прошу вас, мисс!
Моника спустилась с Палатина[18] и обнаружила возле себя юного посыльного с сияющим лицом и не менее сияющими пуговицами, который теребил ее за рукав. Завладев наконец ее вниманием, юнец расправил плечи и произнес нараспев:
– Мистер Хэкетт спрашивает, не будете ли вы любезны пройти со мной?
– Да, конечно. Куда?
– Мистер Хэкетт спрашивает, – свиристел посыльный с видом старшины в миниатюре, – не пройдете ли вы к нему в действующий дом на восемнадцать восемьдесят два? В заднюю комнату.
– Куда?
– Это площадка, мисс. Я покажу вам.
Он зашагал вперед с выгнутой колесом грудью и двигая руками в такт ходьбе. Моника огляделась. Поблизости не наблюдалось ни Картрайта, ни Хэкетта, ни Фиска, ни кого бы то ни было другого из знакомых ей людей. Звукорежиссерская и операторская группы собирали свое оборудование и расходились. От этого у Моники возникло ощущение смутной тревоги.
Она припустила вслед за посыльным, которого она определенно уже где-то видела раньше, хотя и не могла вспомнить, где конкретно. Он вел ее вдоль прохода между длинными рядами полотняных задников, которые источали затхлый запах, обратно к двери съемочного павильона. Было темно, если не считать подсвеченных часов на стене, стрелки которых показывали начало шестого. Под часами стояли двое.
Часы неярко освещали их головы. Один был пухлым коротышкой с сигарой, а второй – высоким молодым человеком в очках, с весьма изысканной манерой выражаться.
Проходя мимо, Моника расслышала их голоса.
– Смотрите, – говорил толстяк, – эта наша батальная сцена.
– Да, мистер Эронсон?
– Она никуда не годится. В ней недостаточно женского. Вот что я хочу, чтобы вы сделали: я хочу, чтобы герцогиня Ричмонд была на поле боя бок о бок с герцогом Веллингтоном.
– Но герцогиня Ричмонд вряд ли могла бы оказаться на поле боя, мистер Эронсон.
– Боже! Вы мне будете объяснять? Нам нужно сделать так, чтобы это выглядело правдоподобным, иначе зрители не клюнут. Вот как мы поступим. Все остальные офицеры пьяны, понимаете?
– Кто именно, мистер Эронсон?
– Офицеры герцога Веллингтона. Они кутили в компании французских дамочек, понимаете? Сделайте, кстати, несколько кадров. И они все пьяны как сапожники.
– Но, мистер Эронсон…
– Тут входит герцогиня Ричмонд и видит их всех валяющимися на полу, понимаете? Они так набрались, что даже пошевелиться не могут. И ей страшно, потому что один из них – ее брат, понимаете? Тот, который служит офицером в Бенгальском уланском полку. Улавливаете? Она опасается, что герцог Веллингтон рассердится, если обнаружит, что ее брат напился до поросячьего визга накануне битвы при Ватерлоо. Верно я говорю? Герцог учинил бы тогда жуткий скандал, так?
– Да, мистер Эронсон.
– Вот. А герцогиня Ричмонд, понимаете ли, должна спасти честь семьи. Поэтому она надевает форму своего брата и седлает его лошадь. Дым стоит коромыслом, так что никто не замечает разницы. Как вам? Потрясающая идея, разве нет?
– Нет, мистер Эронсон.
– Вам не нравится?
– Нет, мистер Эронсон.
– Она вам кажется дрянной?
– Да, мистер Эронсон.
– Однако именно так герцогиня и поступит в картине. Смотрите: герцогиня Ричмонд…
– Простите, – сказала Моника, проскальзывая мимо них.
Сохраняя самообладание, она следовала за юным посыльным вдоль прохода. Однако при виде тех двоих она лишний раз убедилась, что действительно где-то уже видела посыльного раньше и это «где-то» было связано с ними.
Посыльный, подражая автомобилистам, изобразил жест поворота, резко взял влево и завел ее в помещение, напоминавшее вытянутую пещеру. Вдали, у двери в павильон, Моника увидела, как из него выходит небольшая группа работников, и услышала, как звякают настенные часы. Она испытывала смесь тревоги и надежды, что не останется здесь в полном одиночестве.
Нагнав посыльного, она резко сказала:
– Послушайте меня! Где мистер Хэкетт?
– Не знаю, мисс, – ответил юнец, стремительно поворачивая голову, будто находился на учебном плацу, и так же стремительно возвращая ее в исходное положение.
– Но вы же говорили, что он передал вам сообщение для меня?
– Информационная доска, мисс.
– Что?
– Информационная доска, мисс.
– А куда, вы говорили, мы идем? В действующий дом на площадке восемнадцать восемьдесят или что-то в этом роде?
– Она называется восемнадцать восемьдесят два, – апатично поделился информацией посыльный, – потому что это время действия фильма. Это был костюмный фильм. О враче, который оказался убийцей. Вот, мисс. «Альбион филмз» к вашим услугам. Хорошего дня.
Тогда Моника узнала вытянутую темную площадку, на которой они стояли. Это была как раз та улица в пригороде, воспроизведенная в стенах павильона для съемок фильма по рассказу Уильяма Картрайта. Последний показывал ее Монике не далее как полчаса назад. С близкого расстояния она выглядела реалистично и весьма пугающе. Улица, с обеих сторон которой выстроились дома, была вымощена булыжником из какого-то сероватого гипсового состава. Хотя большинство домов представляли собой лишь бутафорские фасады, один из них – тот, в котором жил врач, – был выстроен и обставлен целиком.
Стоящие поодаль фонари отбрасывали на крыши домов тусклый свет, отчего окна на верхних этажах мерцали, а серые фасады приобретали синеватый оттенок. Внизу стояла такая темень, что Монике приходилось двигаться на ощупь. Кругом не было слышно ни звука. Под «действующим», видимо, подразумевался дом врача. Маленький и низенький, с фасадом из серого камня и полукруглыми окнами наверху и внизу, он напоминал кукольный дом. Отделанные рюшем кружевные занавески на окнах были целомудренно задернуты. Возле двери со старомодным шнурком звонка и крыльцом в две ступеньки красовалась медная табличка с надписью: «Родман Тэрисс, врач».
Из всех странных мест, что мог выбрать мистер Хэкетт, это было самое странное. Моника обернулась к посыльному:
– Но зачем…
Посыльный испарился.
Поднявшись по ступенькам крыльца, она последовала импульсу экспериментатора и потянула за медную шишечку звонка, в ответ на что тут же раздался протяжный звон колокольчика, заставивший Монику вздрогнуть.
Реалистично выглядела и вспузырившаяся краска на двери. Стоило Монике коснуться двери рукой, как она распахнулась.
Ее взору открылась маленькая прихожая, где стоял такой затхлый запах, что было трудно дышать.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.