Жорж Сименон - Красный свет Страница 10

Если не поймет даже такой человек, как Сид, значит, никто не поймет.

Всегда ли Сид был таким? Случилось ли это само собой, без всяких усилий с его стороны? Наверно, он был очень беден. Когда детство проходит в перенаселенном предместье, где вся семья ютится в одной комнате, а мальчишка уже в десять лет вступает в гангстерскую шайку, характер закаляется быстрее.

Может, Сид и сам этого не понимает?

— Давай вперед!

Затем, когда они снова остановились, Сид поинтересовался:

— Бак полон?

— Наполовину.

— На сколько хватит?

— Миль на полтораста.

Недурно бы сейчас взбодриться ржаным, чтобы удержаться на достигнутом уровне. Временами его блаженное состояние, его уверенность в себе грозили вот-вот развеяться, в голову назойливо лезли неприятные мысли. Если, к примеру, их задержат вдвоем, в его невиновность ни за что не поверят, и детективы, сменяя друг друга, не давая ему ни глотка воды, ни сигареты, учинят многочасовой допрос. У него отберут галстук и шнурки от ботинок. Вызовут Ненси для опознания мужа.

Впереди осталось всего три машины, и тут ноги у Стива настолько обмякли, что, когда настала его очередь, он не сразу смог нажать на акселератор.

— Постарайся не дышать в лицо.

Хэллиген произнес эти слова уголками рта, не шевелясь и по-прежнему сохраняя позу спящего человека.

Машина подошла к турникету. Стив собрался было затормозить, но полисмен, бросив беглый взгляд внутрь, знаком показал ему: «Давай жми!» Кончено. Дорога, точнее, улица, спускавшаяся к городу, который им предстояло пересечь, была свободна.

— Ну вот! — с облегчением выдохнул Стив, доведя скорость до сорока миль.

— Что — вот?

— Проскочили.

— Видишь знак: «Не свыше тридцати пяти»? Едем на Бостон. Знаешь, где дорога?

— Мы уже на ней.

Они проехали ночное кабаре, освещенное красным светом. Стиву опять захотелось выпить, но он и в этот раз не заговорил с Сидом, только раскурил сигарету.

— Спятил?

— А что?

— Ты за баранкой или где? Правой стороны держаться не можешь?

— Виноват.

Верно! Сам не зная отчего, он вдруг повел машину кое-как. Пока они не миновали кордон, он чувствовал себя таким же сильным и уверенным в себе, как при выходе из «бревенчатой хижины». Теперь тело его словно расслабилось, контуры набегающих улиц утратили четкость. На одном из поворотов он чуть было не влетел на тротуар.

В голове тоже все путалось, и Стив дал себе слово, что, как только они выберутся на магистраль, он попросит у Сида разрешения выпить. Неужели тот его остерегается? Разве он не доказал, что ему можно доверять?

— Уверен, что не перепутал дорогу?

— Внизу я заметил указатель с надписью «Бостон».

И с внезапным беспокойством он спросил:

— А тебе куда?

— Дальше. Не твое дело.

— Мне в Мэн. Там меня жена с детьми ждет.

— Двигай и помалкивай.

Они проехали предместье, и по обеим сторонам дороги, вдоль которой неслись, набирая скорость, редкие машины, вновь воцарилась тьма.

— Нужно заправиться, пока бензоколонки не закрылись.

Стив согласился. Его подмывало задать попутчику вопрос, один-единственный вопрос: «Ты мне доверяешь?»

Он хотел, чтобы Сид верил ему, знал, что его не предадут.

Но вместо вопроса он сказал:

— В большинстве случаев люди боятся.

— Чего? — процедил Сид, снимая шляпу и закуривая сигарету.

Стив искал ответа. Это должно быть одно-единственное слово: правдивы только такие ответы. Это казалось ему настолько ясным, что он приходил в ярость от неспособности выразить свою мысль.

— Не знаю, — сдался он наконец.

И тут же, испытывая такое чувство, будто его осенило гениальное прозрение, добавил:

— Люди тоже не знают.

А вот Сид Хэллиген не боится. Он, видимо, никогда не испытывал страха; потому-то Стив и относится к нему с уважением.

Сложения Сид и то не слишком крепкого, а вот оказался один на большой дороге да еще, разумеется, без гроша в кармане, и полиция трех штатов охотится за ним уже третьи сутки. У него ни жены, ни детей, ни дома, вероятно, даже друзей нет, и все-таки он продолжает свой путь в ночи. Понадобился пистолет — он разбил витрину и добыл оружие.

Случалось ли ему задавать себе вопрос, что думают о нем люди? В баре он облокотился о стойку, заказал кружку пива и не пил его, выжидая случая отправиться дальше, готовый скрыться, как только по радио опять передадут его приметы и соседи начнут подозрительно коситься.

— Сколько должен был отсидеть в Синг-Синге?

Хэллиген вздрогнул, но не из-за вопроса, а потому что стал засыпать и голос Стива разбудил его.

— Десятку.

— А сколько отбыл?

— Четыре года.

— Угодил туда совсем молодым?

— В девятнадцать.

— А до этого сидел?

— Три года в исправительной колонии — За что?

— Угон машин.

— А десятку?

— Угон машин и вооруженное ограбление.

— В Нью-Йорке?

— На дороге.

— Откуда ехал?

— Из Миссури.

— Оружие применил?

— Если бы я стрелял, меня отправили бы на электрический стул.

Год назад Стив был свидетелем вооруженного ограбления средь бела дня на Медисон-авеню. Вернее, видел его эпилог. Напротив конторы Стива был банк с монументальным порталом. В начале десятого, когда Стив стал созваниваться с аэропортами, на улице оглушительно зазвенел звонок — сигнал тревоги в банке. Прохожие застыли, почти все машины остановились, полисмен в мундире, на бегу расстегивая кобуру, ринулся к порталу.

Через короткий до смешного срок полисмен вышел на улицу в сопровождении охранника в банковской униформе, подталкивая перед собой двух очень молодых парней, чуть ли не подростков. Те были в наручниках, но, несмотря на это, закрывали лицо. Из магазина фототоваров, что напротив, кто-то выскочил и защелкал фотоаппаратом.

Как по волшебству, словно сцена была спланирована заранее, у тротуара затормозила полицейская машина с включенной сиреной.

С минуту молодые люди неподвижно стояли в одинаковой позе на фоне величественного подъезда, одинокие среди далеко отхлынувшей толпы. Когда их наконец увезли, Стив подумал, что, прежде чем они вновь увидят улицы и тротуары, пройдет самое меньшее лет десять.

Стива не покинуло воспоминание о запертой в шкафу девчушке: она напоминала ему Бонни, хотя Бонни было уже десять.

— Зачем ты запер ее?

— Она орала, соседи могли всполошиться. А мне нужно было время, чтобы убраться из поселка. Связать ее, как мать, я не хотел: боялся сделать ей больно. Нашел в буфете плитку шоколада и сунул ей, потом впихнул ее в шкаф, уговаривая не бояться, и запер дверцу на ключ.

Я старался не пугать девчонку и силу к ней не применил.