Современный российский детектив - Анна Майская Страница 8

— И что я могу для тебя сделать? — испугалась Вера.

— Ничего особенного. У меня есть претенденты на моего ребёнка. Прекрасная бездетная семья. Они уезжают отсюда сразу, как только оформят документы. Но ждут пока он родится. Ещё день не более.

— И как же я тебе могу помочь? — опять спросила Вера. Ей жаль было девчонку, попавшую в такой переплёт.

— А малыша тебе не жаль? — спросила она.

— Пока его нет — не жаль, а родится, дам ему грудь, говорят, что тогда уже не смогу оставить его и обреку на нищенское существование. Я ведь иногда и под лодками летом, и в сараях ночую, а зимой в котельных с дружками.

— Это ужасно, — подумала Вера, представив, как она с сыном ночевала бы где-то в котельной с пьяными кочегарами.

— Чем тебе помочь? Заказать приданое ребёнку?

— Нет. Мне ничего от тебя не надо. Ты видишь мою сломанную руку, а мне нужно написать заявление-отказ от маленького, потому что без заявления нельзя будет усыновить его хорошим людям, пока они есть.

— И это всё? — удивилась Вера.

— Всё. Только заявление. Мне главврач дал специальный образец. Никто из персонала не имеет права писать такое заявление, только посторонний человек, если сама мать не может.

— Хорошо.

Вера взяла лист бумаги, форму, отпечатанную на машинке и начала ее заполнять.

— Фамилия, имя, отчество, — спросила она машинально.

— Но ты же знаешь, что они у нас одинаковые.

Вера рассмеялась и написала: от Ивановой Веры Геннадьевны, роддом N 1. В заявлении та, другая Вера Иванова, тоже Геннадьевна, отказывалась от ребенка и обещала никогда не искать его и не предъявлять к усыновителям или детскому учреждению никаких претензий. Вошел главврач. Прочитал заявление и сказал:

— Дата и подпись.

Вера с загипсованной рукой вопросительно посмотрела на просто Веру и попросила:

— Распишись, видишь у меня рука не работает.

И Вера поставила свою подпись — Иванова.

Бумагу сразу же забрал себе главврач и сказал той, загипсованной:

— Может быть передумаете пока не поздно?

— Нет. Я всё обдумала, — и она выскользнула за дверь.

Вера попрощалась с главврачом. Пока шла к себе в палату думала о судьбе еще не рожденного, но уже обездоленного малыша. Она была огорчена, но если уж жить ребёнку под мостом, то лучше усыновление. И она вслух спросила соседок по палате:

— Скажите девчонки-бабёнки, если бы вы не смогли прокормить своего ребенка, то отдали бы его в хорошие руки?

— Конечно, — ответили обе мамы. Чем мучить дитя, если уж оно рождено, лучше отдать его тем, кто сможет обеспечить ему достойную жизнь.

Все разом замолчали. Какая-то скользкая неэтичная тема получалась у них. На том и оставили разговоры, улеглись по местам и замолчали. Утром Вера проснулась от каких-то неясных разговоров и увидела, что проспала, время много, а ребёнка не принесли кормить. Она встала и пошла в детскую. Дорогу ей преградила медсестра. Веру взял под локоток врач и привел в ординаторскую. Там она увидела Василия и еще двух сотрудников милиции в форме. Сердце ёкнуло, она начала осматривать всех присутствующих молча, потому что не могла произнести ни одного слова. Доктор усадил ее на диван и дал мензурку с каплями.

— Выпейте, — потребовал он.

Все молчали. И тогда один из угрозыска сказал ей, — Вера Геннадьевна, вашего сына похитили сегодня ночью, но мы все..

Что там делали все, Вера не услышала, она упала в обморок. Пока её приводили в чувство, на Василия было страшно смотреть. Он, белый как стена, срочно нуждался в медицинской помощи, но не смел показать вида и только часто вытирал холодный пот со лба. На ноги были подняты все подразделения милиции, прокуратура, редакции телевидения, радио, газеты. Все ждали сообщения о выкупе, но такового не поступало. Если уж всё население города было взбудоражено кражей новорожденного, то понятно, что в двух домах, особенно в семье Ивановых никто не смыкал глаз. Шли вторые сутки как исчез малыш. Вера в отчаянии то молчала, то вдруг всплеснув руками говорила сама себе:

— Он же голодный и мокрый, наверное. Господи, помоги мне отыскать моего маленького Василька.

Мать Василия плакала беспрестанно, а отец, тайком вытирая слезы, без конца курил. Василий получив звонок сердечного приступа, накачанный лекарствами, ворошил в мыслях происшедшее, передумывал разные варианты похищения.

Павел забросил фирму с разрешения отца и постоянно находился с Верой, пока Василий работал. Он оказался надежным другом. Взял на себя хлопоты по дому, иначе бы все с голода умерли, кормить приходилось каждого в своем углу.

Анна Ильинична попросила заменить её уроки — не могла говорить. Спазм сдавливал горло, слезы душили. Страшно было смотреть на Веру — она отрешенно глядела в одну точку. Все мысли укладывались в маленький новорожденный комочек любви, которому угрожала смертельная опасность без матери. Такое положение могло привести к катастрофе со здоровьем и врачи решили подключить седативные средства. В угрозыске Василия устранили от поисков сына. Он не мог сосредоточиться и срывался при допросах. Дело поручили молодому перспективному оперуполномоченному Юре Подрезову и следователю прокуратуры, немало повидавшему на своем веку разных дел. Этот опытный много знающий оперативник, теперь солидный старший следователь, сам был под гнетущим впечатлением случившегося, такое встретилось впервые. Малыш действительно находился в опасности. Были задействованы все осведомители. Павел выделил крупную премию тому, кто найдёт похитителя ребенка. Юра в очередной раз приехал в больницу, вернее роддом. Вошел в кабинет главврача и положил перед собой протокол допроса. Сегодня дежурила та же смена.

Главврач, к удивлению, сказал, что только вернулся из командировки и ничего не знает о случившемся.

Первой пригласили акушерку, дежурившую в ту ночь. Через несколько минут вошла няня и сказала, что Софья Ивановна сегодня на работу не вышла. Её домашний телефон не отвечал. Юра решил заехать к ней домой после больницы. Няня из той смены снова подтвердила, что они все после чайку заснули, включая дежурного врача. Когда рано утром часа в четыре привезли роженицу со схватками, взбешенный муж никого не нашел и поднял шум. По телефонному справочнику он обзванивал милицию, администрацию и до того надоел, что его за хулиганство решили проучить, дать суток пятнадцать для промывания мозгов. Приехавший в роддом дежурный опер вынужден был доложить начальству об обстановке в таком заведении, где женщина уже рожает прямо в приёмной, а роды принимает сходящий с