Сергей Нуриев - Идолов не кантовать Страница 51

О-о то-о-ом дева пла-а-ачет,

Что милый нейде-о-от…

— Ну-с, после минутной паузы обратился Ростислав к коллегам, — какие будут мнения? А, Мирон Мироныч?

— Следует принять, — не очень твердо отозвался спонсор. — Oчень хорошая песня!

— Вы так считаете? — спросил Станислав чрезмерно вежливо. — Ну так и принимайте.

Баптист взял ручку, лист бумаги и приготовился писать.

— Говорите фамилию, имя и отчество, — буркнул он, не поднимая головы.

— Галантерейная Галина, — кротко сказала девушка.

— Я не вас спрашиваю. Я спрашиваю другую девушку, которая с гармоникой.

— Вы с ума сошли? — страстно зашептал Станислав, подталкивая Коняку локтем. — Кого вы берете?

— А что? Очень душевно девушка играет. Вам разве не понравилось?

— Какая девушка? Эта девушка?

— Ну да, с гармошкой.

— Но она же старая!

— Гармошка?

— Девушка!

— Девушка старая? — Коняка непонимающе поморгал глазами. — Девушки не бывают старыми.

— Вы разве не видите, что она не девушка?! Она же тетка! А у нас конкурс не "Миссис Козяки", а "Мисс", понимаете?

— Понимаю. Тогда давайте возьмем обеих.

В полемику вступил Ростислав.

— Я думаю, коллеги, это не принципиально важно — кого из них нам следует принять. Они обе… по-своему хороши. Поэтому давайте решать побыстрее, они, кажется, собираются нам петь частушки. Вы хотите еще частушки? Тогда записываем обеих. Ростислав обратился к претенденткам:

— Жюри посовещалось и решило, что вы достойны участвовать в конкурсе. Ваши номера "2" и "3". Подходите, секретарь запишет ваши данные.

Дама уложила в чемодан баян и подошла ближе.

Теперь на ее платье отчетливо была видна медаль "Ударник XI пятилетки".

— Галантерейная Анна Ильинична, — представилась ударница. — А это дочь моя Галя. Записали?

Поочередно пожав всем членам жюри руку, дама взяла чемодан, дочь и чинно удалилась.

Ценители переглянулись. Никто не решался звать следующую претендентку.

— Мирон Мироныч, — осторожно сказал Ростислав, — подите гляньте, кто там… на очереди. Если снова музыканты — не пускать.

Коняка выглянул в вестибюль и тут же быстро захлопнул дверь.

— Там этот… — выдавил он, сделав испуганные глаза и держа двери за ручку.

— Кто? — насторожились сводные братья.

— С этим…

— Что? С барабаном? Гоните их!

— Мужик там.

— Мужик? Тем более гоните.

В кабинет настойчиво постучали.

— Впустите меня! Будьте культурными людьми! — донесся из вестибюля возмущенный крик.

— А-а, — повеселел Ростислав, — какой же это мужик?! Это ж Пиптик, хореограф. Он наших конкурсанток будет учить танцевать и всяким движениям. Впустите его.

Мирон Мироныч отпустил дверь.

— Хамло, — сказал ему балетмейстер и грациозно направился к агрегатовцам. — Здрасьте, где же нашли этого швейцара?

— Это не швейцар, — ответил Владислав, — это спонсор.

— Да? Очень приятно, — широко улыбнулся Пиптик, протягивая по-дамски руку насупившемуся Коняке. — Иоан Альбертович, балетмейстер, приглашался на роль Шелкунчика.

Зубы у него были не очень хорошие. Мирон Мироныч отвернулся, не желая на них смотреть. Смотреть на них с интересом мог только врач-протезист.

— Я намного опоздал? Сколько пропустили девочек?

— Записали пока троих, — сообщил Станислав. — Присаживайтесь, будем работать.

— И как? Эффектные дамы?

— Не то слово, — отозвался Владислав.

— Значит, работы — непочатый край? Я там в коридоре видел несколько интересных экземпляров. Пиптик быстро скинул шапку из белого кролика, искусственную шубу и нетерпеливо потер руки. — Что же вы стоите, господин спонсор? Приглашайте дам.

— Сам ты спонсор, — кисло промямлил Коняка и отправился исполнять свои обязанности. Быть спонсором ему уже все меньше нравилось.

— Следующий, — сказал он в нос и поплелся к своему стулу.

Вошла средних размеров крашеная блондинка.

— Раздевайтесь, — дружно выдохнули мужчины.

Баптист молчал.

Не мешкая, блондинка сняла мохеровую кофту, предъявив ценителям формы чрезвычайной выпуклости.

— У-у, — подскочил Станислав.

— О-о, — напрягся Владислав.

— Ого! — приятно удивился Ростислав.

Пиптик несдержанно икнул. Коняка бдил.

— Дальше, — еще раз подал голос Ростислав.

"Чего это он?" — подумал баптист, переводя беспокойный взгляд с агрегатовского вожака на претендентку. Та покорно расстегивала блузку.

— Дальше, — не унимался Ростислав.

"Шутит", — решил Мирон Мироныч, чувствуя, как по спине, в области поясницы, забегал муравей.

Следом в ход пошла юбка. Мирон Мироныч зажмурил глаза. Когда он их открыл, блондинка стояла в сапогах, колготах, бюстгальтере и все еще была полна решимости. Неверная рука баптиста стала шарить по столу в поисках чего-нибудь. Наконец Коняка схватил вазочку с пластмассовой ромашкой, вынул цветок и залпом выпил несвежую воду. По спине и по ногам ползали уже целые полчища мурашек. Откуда-то издалека послышался голос танцора:

— Пройдитесь, девушка… В другую сторону… Прогнитесь… Улыбнитесь… Превосходно. А теперь снимите…

— Довольно, — оборвал его Ростислав, — и так все ясно.

Пиптик с сожалением посмотрел на девушку и грустно вздохнул.

Блондинке дали номер "4" и позволили одеться. Teм временем председатель отборочной комиссии поинтересовался ее семейным положением, спросил домашний адрес, справился о месте работы родителей, о том, в какую они сегодня смену, об увлечениях, перенесенных болезнях, прививках и еще какой-то чепухе. Напоследок он порекомендовал ей явиться к семи часам на инструктаж.

Из следующих шести претенденток Станислав, а затем и Владислав отобрали по одной девице, которых нужно было срочно, по их мнению, проинструктировать.

Соблюдая субординацию, хореограф молчал и дожидался своего часа. И час его пробил.

Пиптик приглашал по три претендентки сразу и предлагал снять хотя бы часть одежды. Особо стесняющимся балетмейстер помогал лично. Девушки краснели и пугливо жались друг к другу.

— У вас тяжелая походка, — шептал он им, ощупывая и осматривая со всех сторон, — вы неправильно ставите носки. Выпрямите плечики, выпрямите. Нам непременно нужно позаниматься. Завтра в шесть я вас жду. У вас брат есть? Нет? Замечательно! А двоюродный? Тоже нет? Очень хорошо!..

Если у девицы оказывались братья, то ее хореографические данные Пиптик находил вполне терпимыми и терял к ней всякий интерес.

Мирон Мироныч больше не мог спокойно созерцать этот сплошной разгул похабщины и сидел с закрытыми глазами. Изредка он все же жульничал и украдкой подглядывал одним оком, но исключительно лишь для того, чтобы быть в курсе событий.

Набрав большой отряд дев с изъяном в походке, Иоан Альбертович наконец угомонился и устало опустился на стул.

— Ну что, будем закругляться? — предложил Ростислав, озабоченно посмотрев на часы. — Девушка в дверях, предупредите там, что на сегодня прием окончен. Вы последняя.

Ценители, морально готовящиеся к инструктажу, равнодушно глазели на прелести последней претендeнтки. Это была немолодая рослая дева с невежливым лицом и помпезным бюстом.

Мирон Мироныч вдруг засуетился, словно пассажир, опаздывающий на поезд.

— Как вас зовут? — спросил Пиптик, любивший все большое.

— Люси-и, — проговорила дева.

— А фамилия? — подал хриплый голос Коняка.

— Семенная.

— Братья имеются? — продолжал допытываться сладострастный балетмейстер.

Дева пожевала жвачку, подумала и затем спросила:

— Чего?

— Братья, говорю, у вас есть?

— Двое. А что?

— У меня вопросов нет, — быстро охладел Пиптик.

— У нас тоже, — зевнули агрегатовцы.

Дева нехотя нaправилась к выходу.

— Минуточку! — вытянул шею баптист, — у меня есть.

Члены комиссии недоуменно уставились на престарелого коллегу.

Девица плавно развернулась, подошла к Коняке и установила свой бюст на неприлично близкой дистанции. Баптист смутился. Нужно было немедленно о чем-нибудь спросить. Он силился вспомнить инструкцию товарища Мамая, но не находил ничего подходящего. "Что-то насчет политической подкованности там… — лихорадочно соображал баптист, — и идеологической закалки…

— Вы… — наконец заблеял он, — вы это… комсомолкой были?

— Была, — хихикнула претендентка. — А вы?

— И я… — глупо кивнул Мирон Мироныч, видя, как вздымается ее бюст, и чувствуя, что окончательно теряет бдительность. — А… а в партии, к примеру, состояли?

— Нет. А вы?