Красота требует средств - Галина Балычева Страница 33

Макс тоже меня узнал и то ли от неожиданности, то ли от удивления, так же, как и я, на какое-то время слегка обалдел.

Мы сидели и смотрели друг на друга молча, и даже забыли «здравствуй» друг другу сказать.

Я не видела Макса более полугода и, если честно сказать, видеть его в своей жизни больше не собиралась.

Так уж сложились обстоятельства, что наши жизненные пути вдруг резко разошлись. И я приложила максимум упорства и старания во что бы то ни стало позабыть этого человека. Однако, увидев его снова, я поняла, что старалась не достаточно хорошо, и, как выяснилось, ничего не забыла. И если я сейчас же не сбегу с этого мероприятия куда глаза глядят, то в дальнейшем я за себя просто не ручаюсь.

Я даже покосилась на двери — открыты они или нет?

Но тут я вдруг заметила рядом с Максом очаровательное юное создание, которое держало его за руку и беспрерывно нашептывало что-то на ухо. Создание было белокуро, голубоглазо и субтильно.

«Не иначе какая-нибудь модель, — с неприязнью подумала я. — И как это я сразу ее не заметила?»

Ясное дело, что любимый эти полгода не терял времени даром и не страдал от одиночества. Впрочем, с какой стати ему было страдать, когда я совершенно определенно дала ему понять, что категорически не разделяю его взглядов на жизнь, а точнее, на мою собственную жизнь, и ничего общего в этой жизни иметь с ним не желаю.

Взглянув на Макса еще раз, я едва заметно кивнула и уже в дальнейшем изо всех сил старалась в его сторону не смотреть. Хотя какое там — не смотреть. На протяжении всего ужина я не только ни есть, ни пить толком не могла, а и думать ни о чем другом кроме него уже была не в состоянии. Короче, весь праздник пошел псу под хвост.

И что же это такое? Вроде бы уже и думать о нем позабыла и была абсолютно уверена, что все, связанное с ним, теперь уже наверняка в далеком прошлом. А вот поди ж ты — увидела и обомлела. Как последняя дура! Просто зла на себя не хватает. И как это все не вовремя и некстати.

Раз в жизни мне посчастливилось побывать на таком удивительном празднике, как костюмированный бал и королевская охота. И что в результате? Из-за всех своих переживаний я теперь вообще ничего вокруг не замечала, потому что изо всех сил старалась не замечать Макса.

А ведь так все хорошо начиналось. Сбылась моя детская мечта побывать в сказке. Я все хотела запомнить, сфотографировать и, может быть, даже заснять на видео.

А теперь вот сидела как дура и ничего не видела и ничего не слышала. И что я после всего этого смогу запомнить?

— Марьяшка, — шепнул мне на ухо сидевший рядом со мной Эдька, — перестань наконец хризантемы общипывать.

Он с деликатной улыбкой снял мою руку со скатерти и, опустив ее под стол, показал глазами на стоявшую рядом низкую и широкую, как салатница, цветочную вазу. Такие вазы были расставлены по всему столу через каждые два метра и являлись элементами его сервировки.

Я глянула на нее и ахнула. Все цветы с моей стороны были немилосердно общипаны, а рядом с моей тарелкой на скатерти высился небольшой сугробик из белых лепестков.

Это, видно, я от нервов оголила со своей стороны всю цветочную композицию.

— Ах ты ж ёжкин кот! — выдохнула я, увидев содеянное, и, тут же прикусив язык, с виноватой улыбкой огляделась по сторонам.

Заметил кто-нибудь за столом, что я натворила, или нет? Кажется, нет. Или по крайней мере сделали вид, что не заметили. Ну и слава богу! Хорошо все-таки иметь дело с воспитанными людьми.

Я с облегчением вздохнула и расслабилась. А зря. Расслабившись, я тут же забылась и случайно взглянула на Макса. Тот к воспитанным людям не относился. И даже совсем наоборот. Невзирая на сидевшую рядом с ним девицу, он самым наглым образом пялился на меня в упор своими смеющимися глазами и давал понять, что все видит и все замечает — и мое волнение, и замешательство.

Возмущенная таким его беспардонным поведением, я гордо вскинула голову и, отвернувшись к Эдьке, уже до самого конца обеда ни разу не посмотрела в его сторону. Хотя периферийным зрением все же продолжала за ним наблюдать и, разумеется, видела, что он по-прежнему не сводит с меня глаз. Но сама при этом не посмотрела в его сторону ни разу!

После обеда, когда мы вслед за хозяином замка покинули парадную столовую и переместились на свежий воздух, нашему вниманию было представлено весьма интересное зрелище.

Откуда ни возьмись, на открытой площадке перед замком появились молодые девушки, одетые в одинаковые розовые платья с пышными юбками, и молодые юноши в узких шелковых панталонах и белых чулках.

Все они построились парами, встав друг против друга, взялись между собой за руки и, приняв красивые позы, замерли в ожидании музыки.

И начался так называемый Марлезонский балет. Пары чинно и нудно перемещались под музыку по вымощенной большими каменными плитами площадке, выполняли полусонные незамысловатые пируэты, менялись партнерами и партнершами, делали бесконечные реверансы и снова перемещались.

— В общем-то ничего сложного, — бросила я Эдьке, понаблюдав немного за скудными движениями танцующих. — Если у них и на балу такие же танцы будут, то я их и без репетиции сумею станцевать.

Эдька в ответ согласно кивнул.

— Это точно.

После полуобморочного Марлезонского балета гостям было предложено для созерцания другое, еще менее динамичное действо под названием «Живые картины».

Те же самые девушки и юноши, которых Морис Кюнде, очевидно, нанял в каком-нибудь второразрядном варьете, теперь, переодевшись в другие наряды, изображали из себя различных исторических героев и героинь, а гости, судя по всему, должны были эти персонажи угадывать.

Поскольку мы с Эдькой оказались не очень-то сильны в истории Франции, то никого, кроме Наполеона и то по его характерной черной шляпе, не узнали.

— Это кто такая там в парике? — периодически спрашивал меня шепотом Эдька. — А эта — в платье?