Детектив за обедом. Убийство подают горячим - Токуя Хигасигава Страница 23

соберете и изучите сотни сообщений, отправленных бдительными гражданами, будете сутками или, быть может, даже неделями проводить научный анализ улик, полученных на месте преступления, вызовете на допрос десятки подозреваемых, станете расследовать, расследовать, расследовать и еще раз расследовать, пока в один прекрасный день наконец не доберетесь до единственной и непогрешимой истины. Действительно, куда уж тут вмешиваться такому дилетанту, как я…

— Ладно-ладно, я все расскажу тебе в деталях, слушай внимательно!

— Как прикажете, одзё-сама.

В конце концов Рэйко так и не сумела побороть соблазн воспользоваться способностями Кагаямы. И именно потому она и не могла его уволить.

Некоторое время спустя…

Едва Рэйко покончила с разъяснением основных деталей дела, как Кагаяма сразу же принялся излагать свое мнение:

— Что же, думаю, инспектор Кадзамацури прав в своих догадках: Кёко Такахара действительно была убита во флигеле, и ее черный кот оказался случайной жертвой разыгравшейся там трагедии. После убийства преступник перенес тело в розарий… Но вот что мне кажется здесь странным: почему именно розы?

— «Почему именно розы»?.. О чем ты говоришь?

— Судя по вашему рассказу, в саду семьи Фудзикура, помимо роз, есть множество других цветов. Почему преступник выбрал именно розарий, а не, скажем, заросли рододендронов или клумбу с анютиными глазками и душистым горошком? Флигель ведь находится довольно далеко от розария, так отчего бы не оставить тело в ближайших зарослях или цветнике? У убийцы однозначно должна иметься веская причина, по которой ему понадобились розы. Таким образом, встает следующий вопрос: что есть у роз такого, чего нет у других цветов?

— Что есть у роз такого, чего нет у других цветов? Ах, так это же!..

Рэйко смотрела на пышные алые цветы, как вдруг в ее мозгу вспыхнула догадка. Если говорить о розах, то, конечно же, на ум сразу приходит…

— Страсть! Пылающий алым огонь страсти! Пламя любви, способное сжечь дотла и тело, и душу! Вероятно, преступник был без памяти влюблен в Кёко Такахару! Ослепленный этим чувством, он убил ее, а затем поместил тело на ложе из роз! Да-да, пышные алые бутоны в качестве последнего доказательства его отчаянной любви…

— Кх-кх, — будто бы нарочно откашлялся Кагаяма, тем самым прервав бурный поток ее фантазии. — Увы, я вовсе не имел в виду столь абстрактные понятия, как «страсть» или «любовь». Речь идет о гораздо более конкретных вещах.

— Ну вот, неужели не угадала? А ведь могло бы получиться такое романтическое преступление… Ну и в чем тогда дело?

— Прошу меня великодушно простить, одзё-сама, — застыв в почтительной позе, произнес Кагаяма самым серьезным тоном. — Однако неужели даже столь элементарная вещь ускользает от вашего понимания? И вы называете себя профессиональным детективом? Честно сказать, даже абсолютный профан справился бы лучше.

Рэйко пронзила боль унижения. И вновь этот человек позволил себе подобное обращение! На этот раз ее обозвали самым последним профаном, недостойным звания детектива. И хотя она с самого начала была настороже и ожидала услышать нечто подобное, казалось, что от этого слова дворецкого ужалили ее только сильнее. Стараясь не выдать своего смятения, она сделала вид, будто ничего не заметила, и продолжила преспокойно любоваться розами.

Однако ее спина еле заметно дрожала от гнева.

— Кхм… Прошу прощения, если я вас разозлил, одзё-сама, — будто оробев от собственной дерзости, смущенно повинился Кагаяма. — Понимаете, будучи, что называется, человеком кристальной честности…

— Бывают такие моменты, когда честность уместна, а бывают и такие, когда стоит прикусить язык!.. — Рэйко внезапно ощутила практически непреодолимое желание схватить дворецкого за шею и с размаху сунуть его головой в ближайшие розовые заросли.

Ох, ну и печальное было бы зрелище! Уж шипы наверняка хорошенько бы подрали и его лицо, и одежду. Ах, точно! Шипы! Если говорить о том, чего нет у других цветов, но есть у роз, то в первую очередь на ум должны прийти именно они. А уже потом — любовь и страсть.

— Поняла. Ты хотел сказать, что дело в шипах, так ведь?

— Совершенно верно. — Кагаяма учтиво склонил голову. — Как и ожидалось от профессионального детектива, вы схватываете буквально на лету…

— Нет уж, обойдемся-ка без запоздалых комплиментов. Переходи сразу к делу. Что там с шипами?

— Как пожелаете. Исходя из вашего рассказа, мне представляется, что шипам отведена одна-единственная роль, а именно: они должны были оставить царапины на руках мужчин, обнаруживших тело. Вот и все. По всей видимости, это и было целью преступника.

— Что ты имеешь в виду?

— Мне кажется, что в данном случае мы имеем дело с хитроумной инсценировкой.

— Инсценировкой?

— Именно так. — Кагаяма легонько поправил очки на переносице и продолжил: — Скорее всего, у преступника на тыльной стороне руки была царапина, которую он хотел скрыть. Однако спрятать такую царапину почти невозможно — разве что надеть перчатки. Вот только время года для перчаток не самое подходящее. А потому преступник придумал план действий, согласно которому и переместил жертву в розарий, оставив ее на ложе из роз. На следующее утро, во время суматохи, возникшей при обнаружении тела, убийце представился шанс дотронуться до тела, не вызывая при этом никаких подозрений. Притворившись, будто двигает тело, он на самом деле намеренно сунул руки в густые заросли роз, шипы которых, разумеется, оставили на его руках многочисленные царапины. Таким образом, старая царапина — та, которую он и пытался скрыть изначально, — затерялась среди свежих порезов, став совершенно незаметной на их фоне. Думаю, именно этого и добивался преступник.

— Ничего себе… — И хотя это были лишь догадки, не покидавшие стен замка воображения, по логике Кагаямы причина, почему преступник перенес тело в розарий, теперь обретала очертания. Заинтригованная, Рэйко спросила: — И что же это за царапина такая, которую преступник всеми силами пытался скрыть?

— Разумеется, речь идет об отметине, очень похожей на ту, которую можно получить, поранившись о шипы роз. Мало того, для преступника она могла стать поистине роковой. Ведь эта царапина доказывала его присутствие на месте убийства. Понимаете, о чем я говорю?

— Рана, доказывавшая его присутствие на месте убийства… — Пока Рэйко слушала Кагаяму, в ее мозгу забрезжила смутная догадка. Во время убийства во флигеле были только преступник, жертва и… кот! — Неужели все дело черном коте? Если мы говорим о царапинах… Вот оно что! Царапина, которую преступник пытался скрыть, — это же след от когтей кота!

Шипы роз и когти черного кота — вещи на первый взгляд совершенно разные. Однако, если судить лишь по оставленным ими царапинам, различить их будет почти невозможно.

— Совершенно верно. На тыльной стороне ладони преступника были следы от когтей кота, принадлежавшего покойной. По-видимому, руководствуясь старой мудростью «лучшее место, чтобы спрятать лист, — это лес», он решил замаскировать эти отметины среди множества царапин от шипов роз.

6

— Иными словами, черному коту тоже не повезло: он оказался случайной жертвой в этой истории и каким-то образом поранил переднюю лапку во время убийства. Однако в той же схватке, когда была убита Кёко Такахара, он успел оставить царапину на тыльной стороне ладони преступника, который наверняка сразу понял, что серьезно влип, ведь следы от кошачьих когтей очень специфичны, их легко опознать. Что еще хуже — перед самым преступлением он играл в маджонг, и все, кто сидел с ним за одним столом, точно видели его руки. Что же они подумают, если на следующий день обнаружат тело Кёко Такахары, а у него на руках вдруг появятся царапины, которых накануне еще не было? Все в доме Фудзикура знали, что Кёко Такахара души