Убийства и цветочки - Дарья Александровна Калинина Страница 22

Так как заняться ей больше было нечем, то она проверила пакетики с теми цветочными семенами, которые можно было посеять без всякой мороки в открытый грунт. Но в теплице у неё уже росло так много цветочной рассады, что Оля оставила эту идею до лучших времён.

— Впихнуть бы то, что уже выросло. Клумбы‐то у меня не резиновые. А жаль.

Размышляя, что и куда она будет сажать, Оля вместо спокойствия внезапно ощутила нарастающую тревогу. А если её разоблачат и посадят в тюрьму, что будет с её растишками? Кто о них позаботится? Польёт? Прополет? Вовремя подвяжет и укроет от возвратных холодов?

— Боже мой, — прошептала Оля. — Ведь если дознаются, что я натворила, что подкинула мёртвое тело на другой участок, то меня могут обвинить в смерти этого человека. И не важно, что я его не знала. Умер‐то он на моей земле. А я не только не заявила об этом, но ещё и попыталась этот факт от всех скрыть.

Что и говорить, поведение Оли выглядело, мягко говоря, подозрительным. И даже оправдаться панической волной было никак нельзя. Невозможно удариться в панику до такой степени, чтобы совсем потерять совесть.

— Господи, как стыдно‐то! Роберт Владленович из-за меня страшно пострадает! И что я за человек такой? Подкинула свою проблему другому человеку и сижу, радуюсь, пакетики с семенами перебираю!

Мысленно Оля оправдывала себя тем, что она всего лишь слабая женщина, которая переложила решение проблемы на сильного мужчину. Да, пусть не своего собственного, а всего лишь соседа, но разве она виновата, что в данный конкретный момент времени рядом с ней не имелось никакого другого более подходящего кандидата, чтобы взвалить на него сей груз?

Оля мужским вниманием никогда не была обделена. И ей довелось в своей жизни сходить замуж аж трижды. Первый муж оставил ей на память о себе шкафчик и крепко сколоченную табуретку, так что даже спустя тридцать с лишним лет она всё ещё была в строю и ни одна из её ножек больше не шаталась. Второй муж подарил Оле главное её сокровище — дочь Сашеньку. И наконец, третий был изгнан сравнительно недавно без всякой конкретной причины. Просто однажды утром Оля поняла, что её всегда раздражали пьяные. И дольше она терпеть пьянство рядом с собой не намерена.

Мужу был поставлен ультиматум:

— Выбирай, либо я, либо твоя водка.

Свой выбор супруг сделал в пользу той, которую он знал всё же дольше Оли. И вот уже третий год, как Оля радовалась свободе и одиночеству. Но сегодня она, пожалуй, впервые подумала о том, что неплохо, когда рядом кто‐то находится ещё. Вот посадят её в тюрьму, так был бы у неё муж, он хоть парник иногда полил.

— А так, кого просить? Дочку? Да у неё своих дел полно. Не станет она из города каждый вечер мотаться, чтобы парник полить.

Соседки? Какие? Больше других Оля сдружилась со Светланой и Катериной, которая гостила так часто, что практически стала своей в посёлке.

— Но Светланка точно не станет ходить ко мне и поливать. Она и у себя‐то не поливает. Огурцы и те растит в расстил на свежем воздухе. И довольствуются её собственные огурчики только той влагой, что и Боженька с неба пошлёт.

Светлана была принципиальным адептом природного земледелия. Землю она не копала. Сорняки не полола. И поливать-подкармливать за ней такого тоже не водилось. Как ни странно, кое‐какие урожаи ей снимать всё же удавалось. Несколько корявых и пузатых огурцов за сезон при отсутствии какой‐либо мороки с ними было не так уж плохо. Семена в почву, а дальше сами, всё сами. Зато кабачки и тыквы охотно росли у Светланы на компостных кучах, которые получались из опавшей прошлогодней листвы, сухой травы и прочего садового мусора. Такой же метод переняла и Оля и была им довольна. Она пыталась втолковать Светлане, что огурцы всё‐таки существа нежные, им нужен полив, но Светлана лишь отмахивалась.

— У меня для всех одинаковые спартанские условия. Да, пусть три огурца, но зато закалённых в боях товарища! Один такой огурец съешь, и мигом кучу витаминов получишь.

— Так ведь они горькие у тебя.

— Ну и что с того, что горькие? Так даже полезней. И притом горьких огурцов много не съешь. А то есть тут у меня одна гражданка, очень уж охочая до вкусненького.

Деревья яблонь и груш Светлана выбрала и посадила также исключительно устойчивыми ко всевозможным болезням. А с вредителями она предпочитала не воевать, а делиться с ними частью урожая. Заросшие сорняками малина и крыжовник у неё на участке давали немногочисленные, но удивительно крупные плоды, сорняки помогали им сохранять влагу в почве. И даже иной раз при удаче удавалось в густой траве обнаружить кустик клубники, усыпанный ягодками, до которых не могли добраться вездесущие грачи и почему‐то не обнаружили их слизни.

Соответственно, и цветы у Светланы в саду росли только те, что размножались самосевом. Ромашки, анютины глазки, колокольчики, маргаритки, космея и многие другие. Никакого участия в их судьбе Светлана не принимала. Из года в год цветы у неё в саду сеялись, всходили, росли, цвели и продолжали свой род совершенно самостоятельно. Будто бы и были не садовыми неженками, а стойкими сорняками, привыкшими сами управлять своей судьбою.

— Нет, не будет она мою теплицу ни проветривать, ни поливать, — с огорчением констатировала Оля. — Нечего о таком даже и мечтать. Она мне много раз говорила, что дурь одна, держать в наши годы теплицу. Такая её позиция, и мои мольбы её с той позиции не сдвинут.

У Катерины же не стоило и просить. Она бы, добрая душа, конечно, пообещала всё, что угодно, но потом вряд ли бы исполнила. Либо забыла, либо просто поленилась. А скорей всего, откладывала бы работу со дня на день, пока всё в теплице не засохло бы окончательно.

— И что нам с тобой делать, Калачик? Что скажешь?

Калачик получил на ужин солидную порцию творожка со сметанкой и уже забыл все волнения сегодняшнего утра, когда хозяйка вернулась в дом сама не своя и пахло от неё так странно и пугающе, совсем непривычным и незнакомым запахом, от которого Калачик совсем затосковал. Но все эти переживания были для собаки в далёком прошлом, сейчас он мирно дремал на своём коврике, переваривая ужин.

Но услышав обращённый к нему голос хозяйки, тут же поднял голову и посмотрел на неё.

Я готов! Я всё полью!

И глупенький Калачик даже подбежал к дверям, словно показывая своим видом, что готов приступить