Детектив за обедом. Убийство подают горячим - Токуя Хигасигава Страница 11

Да уж, и без разъяснений инспектора — лишь взглянув на место преступления — можно было сразу предположить, что Тацуо Вакабаяси отравился. Результаты вскрытия и заключение судебно-медицинской лаборатории подтвердили эти подозрения. Причиной смерти была признана острая интоксикация. На теле погибшего не нашли ни ран, ни следов борьбы.

Предположительное время смерти — около часа ночи. Последующий лабораторный анализ не выявил следов яда в бутылке вина, однако в образце жидкости, пролитой на ковер, было обнаружено отравляющее вещество.

Кроме того, выяснилось, что осадок внутри стеклянного пузырька представлял собой тот же самый препарат. На бутылке, бокале и пузырьке было найдено множество отпечатков пальцев, однако все они принадлежали Тацуо Вакабаяси.

Тем же утром в полицию Кунитати поступило несколько сообщений, что неподалеку от места происшествия был замечен подозрительный лимузин, которого раньше в этом районе никогда не видели. Однако о том, что это не имело никакого отношения к делу, лучше всех знала сама Рэйко…

— Понятно, понятно. — Инспектор Кадзамацури довольно кивнул и тут же обратился к своей подчиненной: — Ну, что скажешь, Хосё-кун?

Рэйко подумала, что перед ними, скорее всего, не жестокое убийство, а вполне типичный для пожилых мужчин случай суицида. Она уже открыла рот, чтобы высказать свои мысли, как…

— На мой взгляд, Тацуо Вакабаяси покончил с собой. — Инспектор Кадзамацури, по-видимому, даже не собирался выслушивать мнение кого-либо еще (хотя, надо признать, его вывод совпадал с догадками Рэйко). — Вероятнее всего, он налил себе в бокал красного вина, добавил туда содержимое пузырька с ядом, а затем выпил все одним глотком. Думаю, яд он принес из клиники, просто взяв его из шкафчика с медикаментами. В конце концов, для главврача ветлечебницы провернуть такое не составило бы никакого труда.

— Да… — Рэйко в принципе придерживалась этой же версии, поэтому желания возразить у нее не возникло. — Похоже, что вы правы, инспектор. Вот если бы нашлась еще и предсмертная записка, совсем никаких сомнений не осталось бы.

— Хм, записки, кажется, он не сочинил. Впрочем, знаешь, множество людей совершают самоубийство, не оставив предсмертных посланий. В любом случае давай-ка для начала расспросим членов семьи покойного.

Судя по всему, инспектор Кадзамацури уже на восемьдесят процентов закрыл дело Тацуо Вакабаяси как самоубийство. Вот только его самоуверенность и заставила Рэйко усомниться: не значит ли это, что все обстоит с точностью до наоборот?

Вскоре в просторной гостиной собрались все члены семьи Вакабаяси. Стоило инспектору Кадзамацури вместе с Рэйко Хосё пройти в центр комнаты, как к ним обратился пожилой мужчина, удивительно похожий на покойного Тацуо.

— Скажите, неужели мой брат действительно покончил с собой?

Мужчину звали Тэруо Вакабаяси. Он был младшим братом покойного и уже перешагнул шестидесятилетний рубеж — канрэки[27]. Ветеринарный врач по профессии, он вместе со своим старшим братом, главврачом, управлял ветеринарной клиникой Вакабаяси. Будучи убежденным холостяком, Тэруо жил в одиночестве в съемной квартире неподалеку от семейного особняка. Правда, прошлой ночью он ночевал в доме брата, а потому стал свидетелем утреннего переполоха.

Сейчас же Тэруо Вакабаяси, практически утонув в одном из кресел, вертел в правой руке курительную трубку — точь-в-точь как у Шерлока Холмса. Казалось, что он изо всех сил боролся с желанием закурить.

— Нет, утверждать, что это самоубийство, пока слишком рано. — Инспектор Кадзамацури, не выдавая своих подозрений, уклонился от прямого ответа на вопрос Тэруо.

— Тогда получается, вы хотите сказать, что отца убили? — В разговор вступил старший сын Тацуо, устроившийся на двухместном диванчике.

Кэйити Вакабаяси, тридцать шесть лет, женат, один ребенок, по профессии — врач. Вот только, в отличие от отца и дяди, Кэйити лечил людей, работая терапевтом в многопрофильной городской больнице.

— Мы вовсе не утверждаем, что это было убийство. Но и полностью исключить такую вероятность тоже не можем.

— Ну что за ужасы вы говорите, детектив! В этом доме нет ни одного человека, который ненавидел бы отца! — внезапно вскрикнула женщина, сидевшая рядом с Кэйити и будто бы даже немного прикрывавшая его собой. Это была его жена — Харуэ.

Харуэ Вакабаяси, тридцать семь лет, на год старше своего супруга. Раньше работала медсестрой в той же больнице, что и Кэйити. Там они и познакомились.

— Ой-ой, я ведь даже не обмолвился о том, что кто-то из вашей семьи мог убить Тацуо Вакабаяси. Или, быть может, у вас самих есть какие-либо основания так думать? — Словно нарочно их провоцируя, инспектор Кадзамацури обвел взглядом присутствующих.

— Послушайте, отец совершил самоубийство. И все мы здесь это знаем. Так ведь? — с явным недовольством в голосе вдруг заговорил молодой человек, который до сих пор стоял в стороне, прислонившись к стене.

Кэйити и его жена Харуэ неловко переглянулись, а Тэруо, на мгновение поморщившись, укоризненно произнес:

— Прекрати, Сюдзи-кун.

Молодой человек, которого Тэруо назвал Сюдзи-кун, был младшим сыном покойного. Ему исполнилось двадцать четыре года — на один календарный цикл[28] меньше, чем его старшему брату Кэйити. Учился он в медицинском университете, а проживал в доме отца, откуда и ездил на учебу.

Уловив повисшее в воздухе напряжение, инспектор Кадзамацури явно вознамерился копнуть поглубже.

— Судя по всему, у вас действительно есть основания полагать, что Тацуо-сан мог добровольной уйти из жизни. Возможно ли, что вчера между вами произошло что-то, заслуживающее упоминания? — поинтересовался инспектор Кадзамацури.

На этот раз ему ответил самый старший среди присутствовавших, Тэруо, словно беря на себя роль представителя семьи.

— Видите ли, вчера вечером у нас состоялось нечто вроде семейного собрания. Присутствовали мой брат, я, Кэйити-сан с супругой, а также Сюдзи-кун.

— Вот как? И по какому же поводу вы собрались?

— Ну… Честно сказать, это не та тема, которую легко обсуждать с посторонними. — Тэруо запустил пальцы в волосы, уже слегка тронутые сединой, а затем, словно пытаясь скрыть смущение, вложил в рот курительную трубку, которую до этого вертел в руках. Достав из нагрудного кармана рубашки коробок спичек, он отточенным движением чиркнул одной из них, поджег табак и затянулся. В следующую секунду на его лице промелькнуло выражение неловкости — такое бывает у людей, внезапно осознавших допущенную оплошность. — Ох, простите, я ведь даже не спросил, не помешает ли дым?

— Нисколько, — ответил инспектор Кадзамацури, с невозмутимым видом глядя на Тэруо. — Однако должен заметить, что курить трубку — довольно необычная привычка в наше время. Впрочем, я и сам порой не прочь побаловать себя сигарой-другой, — неожиданно добавил он с оттенком самодовольства.

Рэйко тем временем изо всех сил старалась незаметно отмахнуться от дыма своим полицейским удостоверением: она терпеть не могла запах табака.

— Вы знаете, несмотря на мой внешний вид, я большой поклонник Шерлока Холмса, поэтому еще много лет назад решил, что, когда мне перевалит за шестьдесят, обязательно обзаведусь трубкой. И, должен сказать, это оказалось очень затягивающим занятием. Теперь вот совсем не выпускаю ее из рук… Так о чем мы говорили?

— О сигарах.

— Нет, инспектор, мы говорили о семейном собрании.

— А-а, да.

Тэруо на мгновение вынул трубку изо рта, а затем неожиданно задал встречный вопрос:

— Детектив, а как бы вы отреагировали, скажи я вам, что мой брат надумал повторно жениться?

— Повторно жениться?! Но ведь ему было уже шестьдесят два года, верно?

— Да. Но после того как его супруга скончалась от болезни десять лет назад, все эти годы