Спросите у бабушки Сидзуки - Ситири Накаяма Страница 9

– Можно задать вопрос? – подняла руку Мадока. – Возможно, это мелочь, но что за следы на пуле и что такое нарез?

Каждый раз, когда Кацураги получал подобные вопросы, он осознавал, что язык полицейских полон шифров и кодов.

– Ой, прости, пожалуйста! Это касается и пуль, и других снарядов. Для того, чтобы попасть в цель, им надо двигаться не по параболе, а по прямой линии. В центре пули есть так называемый «ведущий поясок», и чем лучше он зафиксирован, тем выше точность выстрела. А для того, чтобы его зафиксировать, необходимо придать пуле вращательное движение.

– А, понятно. Такая же система, как у юлы?

– Да, именно. Для того, чтобы заставить пулю вращаться, на внутренней части ствола вырезают специальные выемки. Это и есть нарез. А когда пуля проходит через ствол по этим нарезам, на ней остаются такие же следы. Они зависят от способа производства и от частоты использования каждого конкретного оружия, но, по крайней мере, можно сказать, что не существует идентичных отметин на пуле. Их даже называют «отпечатками пальцев» оружия.

– А у определенного оружия есть определенный владелец. Поэтому владелец оружия автоматически признается преступником. Но что, если поверх этих нарезов сделать новые, такой же формы?.. Нет, это невозможно. Даже при наличии специального аппарата и умелого мастера будут видны небольшие различия между старым нарезом и новым. Даже если на секунду предположить, что такое производство возможно, таких аппаратов и мастеров было бы считаное количество, так что даже планировать это опасно.

Кацураги слушал с восхищением. Он и в прошлый раз понял, что Мадока – такой человек, который сам отвечает на собственные вопросы и раскладывает все по полочкам, но, когда увидел это своими глазами, почувствовал, будто смог прикоснуться к ее проницательности.

– Мадока, а кем работают твои родители?

– Что?

– Ну я просто подумал, может, твои мама и папа занимаются какой-нибудь исследовательской деятельностью…

– У меня нет ни мамы, ни папы.

Ни выражение лица, ни тон Мадоки при этих словах не изменились.

– Они погибли в аварии, когда я была во втором классе средней школы. Раньше я носила фамилию Такидзава. Но когда бабушка забрала меня к себе, я поменяла фамилию на нынешнюю.

Он наступил на мину.

Кацураги в спешке попытался исправить положение:

– П-прости меня, пожалуйста! Спросил какую-то ерунду!..

– Кацураги-сан, почему вы извиняетесь? Простите, но не могли бы вы перестать? – отозвалась Мадока со спокойной улыбкой. – У многих людей нет родителей, и остальным когда-нибудь придется попрощаться со своими. К тому же, пока мои родители были живы, я получала от них огромную любовь и заботу, ничуть не меньше, чем другие дети… О! Если говорить об исследованиях, то, наверное, мою бабулю можно отнести к этой категории. Она имеет отношение к юриспруденции.

Кацураги пытался быть внимательным, а в итоге внимание проявили к его словам. Пытаясь скрыть смущение, он позволил девушке перехватить инициативу в диалоге.

– Ого, юриспруденция?

– Она бывшая судья. Уже двадцать с чем-то лет в отставке, но каждый божий день читает мне проповеди о законах, жизненных порядках и манерах.

– Она строгая?

– Она очень консервативная. Иногда она проводит пальцем по оконной раме, собирает пыль и с укором спрашивает, как какая-нибудь злая свекровь: «Это что такое?» Но если привыкнуть, то с ней довольно весело. К тому же она почти никогда не ошибается.

«Вот оно как», – подумал Кацураги. По тому, как говорила и вела себя Мадока, можно было догадаться, что она из семьи с хорошим воспитанием.

– Можно задать еще один вопрос?

В этой ситуации Кацураги был готов ответить на сколько угодно вопросов.

– Почему, хотя вы тоже полицейский, ваши усилия осуждаются? Ведь преступление, связанное с действующими полицейскими, никого не радует. Почему к вам относятся как к помехе?

Ох! Она вдруг ударила прямо по больному. Но ничего не поделаешь, он должен был отвечать на любые вопросы.

– Как бы сказать… Полиция – коллективная организация, равных которой, пожалуй, нет. Не действуя сообща, невозможно раскрыть преступление. И здесь очень важным фактором становится единодушие. То есть схожее мировоззрение и единство ценностей. Должна совпадать градация, что правильно и что неправильно. И если сотрудники одного и того же управления будут защищать разных людей, то эта градация станет различаться. Возможно, это странное сравнение, но это примерно как если бы все пользовались метрической системой измерения, а кто-то один в коллективе стал бы измерять в дюймах – на него тут же начали бы косо смотреть.

– Я поняла! – воскликнула Мадока, как школьница, которая решила сложную задачу. – У каждого человека есть свои собственные принципы, но если он состоит в коллективе, то они трансформируются, так получается?

– Пожалуй, да… Да, именно так. Прекрасный ответ! Сто двадцать баллов![16]

Услышав это, Мадока снова посмотрела Кацураги прямо в глаза.

– Ну тогда у меня последний вопрос. Кацураги-сан, что для вас справедливость?

Эти ясные глаза находились к нему совсем близко.

По ее серьезному взгляду было очевидно, что уклончивый ответ она не примет.

«Пощадите! – взмолился Кацураги. – Почему я позволил управлять диалогом девчонке, которая на целых шесть лет меня младше?»

Она ведь сразу почувствует, правду он говорит или пытается отделаться банальной отговоркой. Хотя его истинное мнение и так чаще всего было довольно простым и примитивным. Пожалуй, такая умная девушка может и засмеять.

Ну, была не была.

– Помогать тем, кто в беде. Или, как в нашей ситуации, помочь оправдать человека, которого обвиняют в том, чего он не совершал.

В ту же секунду лицо девушки, от которой Кацураги ожидал лишь смех, вдруг резко смягчилось.

– Как хорошо!

Так Кацураги узнал, что, когда эта девушка беззаботно улыбается, ее брови встают «домиком».

– Очень хорошо!

– Что хорошо?

Однако Мадока лишь поерзала на стуле, не ответив на вопрос.

– Я вас все это время внимательно слушала, но правильно ли я понимаю, что, раз вам запретили посещать полицию префектуры, снова туда пробраться не получится?..

– Да. Если я еще раз там покажусь, меня ждет выговор. Но вести следствие вдали от места преступления тоже сомнительно.

– Если находиться где-нибудь за пределами полицейского участка, наверное, это не будет проблемой? Например, на месте происшествия.

– На месте происшествия?

– Это же случилось в порту Йокогамы? В таком случае путь по линиям Кэйхин-Тохоку и Минато-Мирай займет около часа…

Не договорив, Мадока встала. Не спрашивая мнения Кацураги, она была намерена заставить его поехать туда.

– Вы не спешите?

Кацураги вновь задумался