Искатель, 1999 №6 - Юрий Дмитриевич Маслов Страница 9

Когда Иванушка-дурачок, веселый шаромыга, пьяница и прихлебатель, решил жениться на царевне и с этим желанием притопал во дворец, то слуги всыпали ему по первое число, на пальцах объяснив, что гусь свинье не товарищ. Митасовой же и ходить никуда не пришлось, чтобы убедиться в правильности этой поговорки, сама сообразила, что проститутка и мент — личности полярные, несовместимые, так сказать, погрустила сколько положено и заставила себя выкинуть Климова из головы. Но… выкинуть-то выкинула, а забыть не смогла — сработала старая, как мир, притча: не думай пару минут о белом медведе и получишь миллион. И превратился Климов в занозу в сердце, старую, задубелую, но о которой она моментально вспомнила, как только он ей позвонил. Вспомнила и решила побороться за свое счастье — доказать любимому, что более преданной и надежной бабы он не найдет.

— А мы разве уже на «ты»? — вырвавшись из глубокого раздумья, удивленно протянула Митасова. — За это надо выпить.

— Можно и выпить, — согласился Климов, наполняя бокалы. — Ритуал помнишь?

— Помню.

— А что скажешь мужу?

— Я пошутила, Климов.

Они выпили. Митасова встала и, обойдя стол, поцеловала Климова, вроде бы не жадно, без страсти и боевого огня, но поцелуй запомнился: по телу пробежала легкая дрожь, и Климов моментально вспомнил, что он — мужчина.

— А теперь выкладывай, зачем пришел? — сказала Митасова, возвращаясь на свое место.

— Дело вот в чем… — Климов глубоко затянулся, обдумывая, как бы поделикатней изложить задание, которое должна была выполнить Митасова. — Ты когда-нибудь читала журнал «Я и Мы»?

— Допустим.

— Это твое любимое словечко?

— Можно допустить.

— Так вот, этому журналу требуется репортер. С улицы.

— Проститутка с высшим образованием, — расшифровала Митасова.

— С тобой легко — ты все понимаешь с полуслова.

— Это комплимент?

— От чистого сердца.

— Спасибо, — сказала Митасова. — Если я правильно мыслю, а я думаю, что мыслю правильно, то я должна устроиться в этот журнал и собрать для тебя необходимую информацию. Какую именно?

Климов вытащил из кейса и положил на стол газету с очерком «Подмосковный Отелло». Митасова пробежала его глазами и, ухватив суть, спросила:

— Тебе нужен свидетель убийства?

— Да. Он, как и Краева, работал в этом журнале. Или имел к нему отношение. И он единственный, кто может указать на человека, который выстроил эту кровавую мизансцену.

— Ты кого-нибудь подозреваешь?

Климов неопределенно пожал плечами.

— Мне важно знать истину. Поможешь?

— А что делать, если я твоя должница. Вот только…

— Что «только»?

Митасова погрозила Климову пальчиком, сосредоточилась, покусывая губки, придвинула телефон и набрала номер.

— Алексей Михайлович, здравствуйте! Узнали?.. На комплименты вы мастер, а вот что скажете в ответ на мою просьбу… Я два года в отпуске не была, а здесь путевка подвернулась, почти бесплатная, в Дом творчества литераторов на остров Родос… Да не Лесбос — Родос… Как и положено — двадцать четыре рабочих дня… Спасибо! — Митасова положила трубку, сцепила в замок пальцы, уперлась в них подбородком и спросила: — Климов, а я не вляпаюсь в кучу дерьма, как, например, Краева, от которой одно воспоминание осталось?

— Не бойся, девочка, тебя подстрахуют.

— Кто?

— Крепкий паренек — Яша Колберг.

— Ты меня с ним познакомишь?

— В этом нет необходимости. Он объявится и поможет тебе именно в тот момент, когда обстоятельства сложатся не в твою пользу. Но я думаю, до этого дело не дойдет.

— Дай Бог! — Митасова обреченно, как будто этот момент уже настал, вздохнула, резко встала и, подойдя к зеркалу, привычно и с удовольствием огладила грудь и бедра. — Значит, пришло время собирать камни? — не то вопросительно, не то утвердительно проговорила она.

Климов кивнул, бросил на стол визитку.

— Будем собирать вместе. — Он легко поднялся и направился в прихожую. — Удачи, Катерина!

Озадаченная улыбка сменилась улыбкой Джоконды, и Климов вместо традиционного «Пошел к черту!» услышал:

— Милый, а ты ревновать не будешь?

— А ты постарайся сделать так, чтобы у меня не было для этого повода.

Подмосковный городок, в котором встретили свой последний час супруги Турусовы, был небольшой, новости в таких распространяются мгновенно, поэтому, когда лейтенант Грошев прибыл на привокзальную площадь, расположенную рядом с рынком, продавщицы коммерческих палаток и частные торговки — женщины пенсионного возраста, вынужденные заниматься спекуляцией, чтобы не умереть с голода, встретили его участливо-заискивающими улыбочками.

— Чего потерял, милок? — спросила крашеная бабенка неопределенного возраста, выглядывающая из-за щита-стенда, на котором были наклеены пустые пачки-образцы сигарет как импортного, так и российского производства. — Иль ищешь кого?

— Ищу, — признался Грошев. — Утром, часов в одиннадцать, не попадался ли тебе на глаза залетный мужичонка средних лет?

— Да таких, милок, здесь полно.

— Мне нужен тот, который… ну, скажем, немного странно себя вел — суетился, бегал, может, выпивал.

— А зачем тебе?

— Не твоего ума дело!

— Да ты не серчай, — спохватилась бабенка, нарвавшись на гневный взгляд молодого лейтенанта. — Был. Только не один, а двое. И не залетные, а наши.

— Кто?

— Художники. Игнат Палыч и Гнилой.

— А чего они такого натворили?

— Напились вдрибадан!

— Ну и что здесь странного? — жестко спросил Грошев. — Что они — мужики пьющие, каждая собака знает.

— Пьющие, — подумав, согласилась бабенка, — но не пьянь, которая с утра за стаканом тянется, а здесь… Две бутылки засандалили!

— Ты что, следила за ними?

— Зачем же следить, когда все перед глазами, как в театре. Первую они здесь раздавили, закусывали чебуреками, у Надьки взяли, закусили, значит, и — на перрон, вроде бы в Москву собрались, но ни хрена у них из этого не вышло — взяла их уже водочка, вернулись обратно, загрузились и — в сквер… Оттуда уже на четвереньках выбрались, лаялись, как собаки, потом дали Петровичу червонец, и он их домой увез.

— Точно домой?

— А куда еще в таком состоянии можно? — вытаращилась бабенка. — Не веришь, у Петровича спроси. Вон подъехал.

Грошев оглянулся, увидел закативший на стоянку синий «жигуленок» шестой модели, а затем, когда дверца распахнулась, и его водителя, кряжистого, лет пятидесяти, мужика с безмятежным, как у ребенка, взглядом огромных синих глаз, и заспешил ему навстречу.

— Здорово, Петрович! — сказал он, подойдя к машине. — Далеко ль мотался?

— А почему я должен перед тобой отчитываться? — поразмышляв, спросил Петрович. — Я что, уже под следствием?

— Ты обязан помогать следствию. — Грошев уселся рядом с водителем и, захлопнув дверцу, скомандовал: — Поехали!

— Куда? — обалдело заморгал Петрович.

— Туда, куда ты утром отвез Гнилого и его приятеля.

Петрович задумчиво провел ладонью по гладко выбритой щеке, неторопливо закурил.

— Так они, поди, еще не проспались.

— Разбудим.

— За бензин заплатишь?

— А ты мне лицензию на право заниматься частным извозом предъявишь?