Плохие мужчины - Джули Мэй Коэн Страница 9

Он знал, кто скрывается под прозвищем Мусорщик.

5

Второго плохого мужчину я убила совершенно осмысленно. Нет, Гарольда-то мне точно хотелось прикончить. Пусть и на подсознательном уровне, однако желание разделаться с ним присутствовало с того самого дня, как он женился на моей матери. Убить, если коснется меня хоть пальцем. Не могу сказать, что вынашивала конкретные планы. Все произошло импульсивно, кто-то назвал бы мои действия самообороной. Гарольд был педофилом, а бассейн предоставил удобную возможность с ним покончить.

А вот второй… С ним мне пришлось заранее пораскинуть мозгами.

Нет, думала я недолго, если честно. О платье для выпускного вечера размышляла дольше – несколько лет. А план убийства мистера Шилера родился за пару дней.

Началась та история в один прекрасный вечер. Я училась в десятом классе частной школы для девочек в Массачусетсе. Учеба мне нравилась, я с удовольствием занималась спортом, а Сюзи тот год провела за сотни миль – в закрытой подготовительной школе штата Нью-Йорк. Виделись мы лишь на каникулах, которые проводили в квартире Гарольда в Верхнем Вест-Сайде или на побережье, в его же бунгало в Хэмптонс, – в зависимости от сезона. И там и там обязательно присутствовал штат наемных опекунов, которых для нас выбирали юристы, управляющие трастовыми фондами отца, матери и отчима, пока мы с сестрой не достигнем совершеннолетия. Ничего особенного – большинство девочек, с которыми я училась, родителей почти не видели, даже если те были в добром здравии. Так или иначе, лучше закрытая школа и каникулы в обществе незнакомцев, чем жизнь с Гарольдом.

Правда, по Сюзи я скучала. Знала, что она свою школу любит, обожает занятия спортом и танцами, вполне счастлива и находится в полной безопасности, и все же физически чувствовала пустоту, заполнившую пролегшее между нами огромное расстояние.

В тот вечер, когда потушили свет, я с головой накрылась одеялом, зажгла фонарик и принялась писать сестре письмо на первосортной почтовой бумаге – ее любимой. Ручку взяла с розовыми чернилами – к ним Сюзи тоже была неравнодушна. Письмо не закончила: протек стержень.

Вздохнув, я выключила фонарик, встала с кровати и осторожно, лавируя между похрапывающими одноклассницами, пробралась в коридор, ведущий к туалетным комнатам. Вечерняя дежурная давно завалилась спать; хотя в школе было темно, я, как и любая другая ученица, дорогу знала как свои пять пальцев и спокойно шла мимо погрузившихся в тишину спален.

Логично было бы предположить, что, учитывая щедрую плату за обучение, школа предлагала ученицам индивидуальные туалетные комнаты, однако руководство придерживалось иного мнения: совместное пользование удобствами должно воспитать в детях состоятельных людей скромность и моральные ограничения. Что-то в этом роде. По моему опыту, подобные правила давали совсем иной эффект: у застенчивых школьниц развивались проблемы с кишечником, поскольку они дожидались, пока все лягут спать, и только потом совершали поход в уборную. Что уж говорить об ученицах, страдающих расстройствами пищевого поведения или критически оценивающих собственное тело… Те были несчастны вдвойне.

Представьте себе группу девочек подросткового возраста, лишенных какого-либо личного пространства. Думаете, они не будут проявлять нездоровое любопытство, сплетничать друг о друге? Идеальная питательная среда для паранойи и нарциссизма… Это я сейчас так считаю, а тогда была всего лишь ребенком с признаками зарождающейся социопатии.

Еще не добравшись до туалета, я поняла, что внутри кто-то есть: из-под двери пробивалась полоска света. Лампочки там включались от датчиков движения – а потому пробраться в уборную незамеченной было невозможно. Кроме того, свет имел свойство внезапно выключаться, когда ты в одиночестве устраивалась на горшке или делала макияж.

Внутри кто-то плакал.

Я тихонько приотворила дверь бедром, стараясь не перепачкать ее розовыми чернилами, и прислушалась. Если в туалете кто-то ревет, значит, вариантов у тебя всего три: во-первых, спросить, все ли в порядке, рискуя нарваться на подробный рассказ о подростковой драме. Во-вторых, можно развернуться, уйти и пропустить первоклассную сплетню. Третий вариант – подслушать и выяснить, что случилось, безо всяких далеко идущих обязательств.

Простояв у двери всего пяток секунд, я выбрала третью стратегию и напала на золотую жилу. В туалете находились две девочки: одна плакала, другая шепотом ее утешала.

– Кому-нибудь расскажешь?

– Нет, – всхлипнула рыдающая ученица. – Все равно никто не поверит!

– Вполне могут поверить.

– Тогда все будут знать, из-за кого уволили мистера Шилера. Его все обожают.

– Каждый в курсе, что ты его любимица.

Я оживилась: информация была важной. Мистер Шилер тренировал школьную команду по софтболу, в которую входила и я. Играла на первой базе, потому что у меня неплохо получалось ловить отбитый мяч. Тренера действительно все любили. Раньше он и сам играл в бейсбольной лиге, а став тренером, вывел нашу команду на первые места в штате. Шилер обладал большим брюхом, гомерическим смехом и склонностью к дурацким каламбурам. Повсюду таскал с собой бейсбольную биту с автографом самого Бейба Рута[6]. У биты – не вру! – имелось свое законное место в автобусе нашей команды. О ком-нибудь другом сказали бы: глупая причуда, однако в отношении Шилера она выглядела забавно, не более. Кроме исполнения тренерских обязанностей, он преподавал информатику, а еще каждый год ставил сценки с участием старшеклассниц, которые наряжались учителями или обслуживающим персоналом. Девочке, изображавшей самого Шилера, дозволялось выступать с его легендарной битой, а больше он с ней никогда не расставался.

Плачущую ученицу я узнала по голосу: Нив Оуэнс была нашим лучшим питчером[7], она же играла Шилера в школьных постановках.

Я приникла ухом к щелке между дверью и косяком.

– Может, просто недоразумение? – предположила утешительница.

– Он запустил руку мне в лифчик, – снова всхлипнула Нив.

– Уверена? Вдруг он не нарочно?

– Если даже и так – все равно никому не скажу. И ты не говори. Представляешь, во что превратится моя жизнь? Все будут считать, что я сама виновата. Поклянись, что будешь молчать!

– Из команды уйдешь?

– А куда деваться? Я даже смотреть теперь на него не могу.

Я отскочила от двери и вернулась в спальню. Руки пришлось вытереть салфеткой. Забравшись в постель, начала воображать, как прикончу подонка.

Кто-то решит, что подслушанный разговор – довольно слабое основание для убийства любимого всеми тренера по софтболу, который поднял нашу команду на вершину рейтинга. Кстати, благодаря ему я улучшила средний показатель отбивания с четырехсот до четырехсот пятидесяти. В свою защиту скажу: педофилия для меня навсегда осталась больной темой. Я прекрасно знала, что по ошибке запустить лапу в лифчик невозможно. Интересно, сколько наших девчонок перелапал тренер? Хорошо, если только лапал… Впрочем,