Современный зарубежный детектив-9. Компиляция. Книги 1-20 - Роберт Уилсон Страница 88

Фалькон бегом бросился к своей машине и погнал обратно в полицейское управление, с такой силой сжимая руль, что потом с трудом смог разогнуть пальцы, чтобы написать отчет. Он попытался прочесть другие отчеты. Ничего не вышло. Его то одолевали думы о крахе расследования, то терзала необъяснимая уверенность в неистощимой сексуальной мощи Кальдерона.

Произошел провал во времени. В этом провале исчезла и поездка. Только что он потел над отчетами, а уже через секунду сидел перед Алисией Агуадо, чьи легкие пальцы лежали на его запястье.

— Вы расстроены, — сказала она.

— Я закрутился.

— На работе?

Смех вырвался из него, как мощная струя рвоты. Истерический смех. Он хохотал так сильно, что, казалось, сам обратился в хохот. Алисия отпустила его руку, и он, корчась, повалился на диван. Наконец приступ прошел. Фалькон вытер слезы, извинился и сел обратно в кресло.

— Закрутился… сказать так о моем сегодняшнем дне — значит, ничего не сказать, — объяснил он. — Я и понятия не имел, что жизнь сумасшедшего так перенасыщена событиями. В самую крохотную паузу я умудряюсь впихнуть целое существование. Любое замечание собеседника извлекает из глубин моего сознания огромный мир. Пока судебный следователь сидит в своем кабинете и делится со мной впечатлениями об одном из эпизодов фильма, я шлепаю по волнам и визжу от восторга, когда меня подбрасывают к небу.

— Ваша мать?

Фалькон помедлил и задумчиво произнес:

— Странно.

Он снова помолчал.

— Там, в кабинете, мне привиделось это ясно, будто в прозрачном сне, — сказал он. — Только теперь я сообразил, что там отсутствовала одна деталь. Но сейчас я вспомнил. Вверх меня подбрасывал мужчина.

— Ваш отец?

— Нет-нет, кто-то чужой.

— Вы никогда его прежде не видели?

— Он марокканец. Наверно, приятель моей матери.

— А это не странно?

— Нет, марокканцы очень дружелюбны и разговорчивы. Они всем интересуются. У них есть поразительное свойство…

— Я имею в виду, не странно ли, что ваша мать, замужняя женщина, встречалась на пляже с чужим мужчиной, да еще позволяла ему подбрасывать своего малыша…

— Не думаю, что он был совсем уж чужим. Нет, я видел его и раньше. У него, по-моему, был свой магазин, где мама обычно делала покупки. Да, что-то в этом роде.

— А что произошло в кабинете судебного следователя?

Фалькон рассказал ей о попытке вступить в диалог с Серхио, о фильме Альмодовара, об ужасном ответе Серхио и его собственной реакции на этот ответ.

— Больше всего меня потрясло, что не успели мы поговорить о посторонних, как убийца прислал нам эту цитату. Я уверен, что она взята из «L'Etranger» — «Постороннего». У меня такое чувство, будто я и вправду схожу с ума.

— Бросьте, — сказала она. — Синхронизм. Это случается сплошь и рядом. Сосредоточьтесь на главном.

— На чем именно?

Алисия Агуадо не ответила.

— Да, моя мать, — продолжил он, — это главное.

— Так почему же строка из Камю произвела на вас столь жуткое впечатление?

— Не знаю.

— От чего умерла ваша мать? Она болела?

— Нет-нет, она ничем не болела. У нее сделался сердечный приступ, но…

Последовало долгое молчание. Фалькон застыл, устремив в пустоту немигающий взгляд.

— Тогда что-то произошло… какая-то суматоха на улице. Мы были дома, Пако, Мануэла и я. Прямо под нашими окнами поднялся невообразимый шум. Не могу вспомнить из-за чего. А потом отец пришел, чтобы сообщить нам, что наша мама умерла. Но я не помню… что случилось.

— А что было после ее смерти?

— Были похороны. От того дня у меня в памяти остался лес людских ног и общее уныние. Был февраль, и шел дождь. Отец почти все время проводил с нами. Можно сказать, что он пронес нас через этот ад на руках.

— Вы когда-нибудь еще видели того незнакомца с пляжа?

— Никогда.

— Как быстро ваш отец женился снова?

— Мерседес была давним другом нашей семьи, — сказал Фалькон. — Она много потрудилась, представляя работы отца в Америке. У них завязался роман… еще до маминой смерти… я вам об этом не рассказывал? Мне только недавно стало об этом известно.

— Продолжайте.

— Когда умерла моя мать, Мерседес была еще замужем, но ее муж вскоре скончался в Америке. По-моему, от рака. Она вернулась в Танжер на яхте мужа. Они поженились где-то через год после маминого ухода.

— Вам нравилась Мерседес?

— Как только я ее увидел, так сразу влюбился. У меня до сих пор сохранилось смутное воспоминание о той первой встрече. Я был тогда совсем крошечным. Она пришла к отцу в мастерскую и взяла меня на руки. Кажется, я играл ее серьгами. Мерседес очаровала меня сразу, впрочем, мой отец всегда говорил, что я был очень привязчивым ребенком.

— А что случилось с Мерседес?

— Тогда было прекрасное время. К отцу пришел успех. Фальконовы «ню» стали в мире искусства притчей во языцех. Его провозгласили новым Пикассо, что было просто смешно, учитывая разницу в масштабе и уровне их творений. И тут произошла трагедия. Это было в канун Нового года, после праздничного ужина. Все отправились к яхте, стоявшей в порту, смотреть фейерверк, а потом часть компании вышла ночью в открытое море. Неожиданно начался шторм, Мерседес упала за борт. Ее тело так и не нашли.

— Но… но как раз перед уходом гостей я тихонько выскользнул из моей спальни, и Мерседес меня заметила, — продолжал он, словно в очередной раз просматривая отснятый сознанием фильм. — Она отнесла меня назад в спальню и уложила в кровать. Я на днях вспоминал об этом, потому что… Да, точно. Все сходится. Убитый Рауль Хименес курил сигареты «Сельтас», и их запах исходил от ее волос. Причем совсем недавно я выяснил, что мой отец знал Рауля Хименеса с сороковых годов, и теперь мне очевидно, что он должен был присутствовать на той вечеринке, если только… к тому времени уже не уехал из Танжера.

— Наверняка очень многие тогда курили сигареты этой марки.

— Да, конечно, — кивнул Фалькон. — Так вот… Мерседес уложила меня в постель, поцеловала и крепко прижала к груди. Она так сильно стиснула меня, изливая свою нежность, что я едва мог вздохнуть. От нее пахло духами. Теперь я знаю, что это «Шанель номер пять». В наши дни женщины редко ими пользуются. Но в юности, когда я на улице улавливал этот запах, он всегда возвращал меня в ту минуту. В объятия