Красная жатва и другие истории - Дэшил Хэммет Страница 80

– Что происходило до того, как она поднялась на паром?

– Ничего. Целый день дома. Оттуда на паром.

– А вчера, например?

– Весь день в квартире. Вечером – с мужчиной. Придорожный ресторан. В четыре – домой. Нескладно. За ним не смог проследить.

– Какой он с виду?

По описанию Дика это был Том-Том Кери.

– Хорошо, – сказал я. – Давай-ка домой, прими горячую ванну и переоденься в сухое. – Я пошел посмотреть на несостоявшуюся самоубийцу.

Она лежала навзничь, уставясь в потолок. Лицо было бледное, впрочем как всегда, и зеленые глаза глядели не угрюмее обычного. Если не считать того, что короткие волосы потемнели от воды, с ней, казалось, не произошло ничего чрезвычайного.

– Странные фокусы ты устраиваешь, – сказал я, когда подошел к кровати.

Она вздрогнула от неожиданности, рывком повернулась ко мне. Тут она узнала меня и улыбнулась – улыбка вернула ее лицу привлекательность, обычно скрытую угрюмым выражением.

– Подкрадываетесь к людям, чтобы навык не потерять? – спросила она. – Кто вам сказал, что я здесь?

– Об этом все знают. Твои фото на первых страницах всех газет, и твоя биография, и что ты сказала принцу Уэльскому.

Она перестала улыбаться и пристально на меня посмотрела.

– Поняла! – воскликнула она через несколько секунд. – Этот недомерок, который за мной прыгнул, ваш агент, следить послали. Так или нет?

– Я не знал, что за тобой надо прыгать, – ответил я. – Я думал, ты накупалась и сама приплыла к берегу. Тебе не хотелось на сушу?

Она не улыбнулась. Ее глаза уставились на что-то ужасное.

– Ох! Ну чего ко мне все лезут? – прохныкала она и поежилась. – Гнусная штука – жизнь.

Я сел на стульчик возле белой кровати и погладил ее по плечу, закрытому простыней.

– В чем дело? – Я сам удивился отеческому тону, каким мне удалось это произнести. – Почему ты хотела умереть, Анжела?

Слова, просившиеся наружу, блестели у нее в глазах, тревожили лицевые мышцы, кривили рот, но и только. Те слова, которые она произнесла, прозвучали равнодушно, но с какой-то неохотной решительностью:

– Нет. Вы сыщик. Я воровка. Мне к вам дороги нет. Никогда про меня не скажут…

– Ладно! Ладно! – Я сдался. – Только, ради бога, не заставляй меня снова слушать этические рассуждения. Я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Нет, спасибо.

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

Она покачала головой.

– Ты себя лучше чувствуешь?

– Да. За мной следили? Иначе вы бы не узнали так быстро.

– Я сыщик – я все знаю. Не балуйся.

Из больницы я пошел во Дворец юстиции, в бюро уголовного розыска. За столом капитана сидел лейтенант Дафф. Я рассказал ему о том, как Анжела бросилась в воду. Когда я закончил, он спросил:

– Есть предположения, почему она так поступила?

– Она с большим заскоком, не поймешь. Пусть ее заберут за бродяжничество.

– Ну? Вы же вроде хотели ее выпустить, чтобы потом ловить.

– Эта затея себя исчерпала. Попробуем посадить ее на тридцать суток. Большая Флора ждет суда. Анжела знает, что Флора была среди тех, кто убил ее Пэдди. А Флора, может быть, не знает Анжелу. Посмотрим, что может выйти за месяц из их сожительства.

– Это можно, – согласился Дафф. – У Анжелы нет предъявляемых средств существования, и нечего ей прыгать в общественные заливы. Я передам куда следует.

Из Дворца юстиции я пошел в гостиницу на Эллис-стрит, где остановился Том-Том Кери. Его не было. Я передал, что вернусь через час, и потратил этот час на еду. Когда я вернулся в гостиницу, высокий смуглый человек сидел в вестибюле. Он отвел меня к себе в номер и угостил джином, апельсиновым соком и сигарами.

– Анжелу Грейс видели? – спросил я.

– Да, вчера вечером. Ходили по кабакам.

– Сегодня ее видели?

– Нет.

– Сегодня под вечер она хотела утопиться.

– Да бросьте. – Он как будто слегка удивился. – И что?

– Ее выловили. Ничего страшного.

Тень, мелькнувшая в его глазах, могла выражать и легкое разочарование.

– Девчонка со странностями, – заметил он. – Не скажу, что Пэдди проявил плохой вкус, когда ее подобрал, но она чудачка!

– Как идет охота на Пападопулоса?

– Идет. А вы зря нарушаете слово. Вы мне почти обещали, что за мной не будет хвоста.

– У меня есть начальство, – извинился я. – Иногда я хочу не того, чего оно хочет, но вам это не должно особенно мешать – вы же можете оторваться?

– Угу. Этим и занимаюсь. Но страшно надоедает: вскакиваешь в такси, выскакиваешь, убегаешь через черный ход…

Мы говорили и пили еще несколько минут, а потом я покинул номер Кери и гостиницу, пошел в аптеку, позвонил из автомата Дику Фоли домой, дал ему адрес смуглого и описал внешность.

– Дик, мне не надо, чтобы ты следил за Кери. Выясни, кто пытается за ним следить, и этого возьми под наблюдение. До утра просохнуть успеешь – и приступай.

Так закончился этот день.

Утро было дождливое и пробуждение неприятное. Может, из-за погоды; может, я чересчур порезвился накануне; так или иначе, порез на спине ощущался как полуметровый нарыв. Я позвонил доктору Канова, жившему подо мной, и попросил осмотреть рану перед уходом на работу. Он сменил повязку и велел мне денька два не перетруждаться. После того как он поковырялся в спине, мне стало легче, но я позвонил в агентство и сказал Старику, что, если ничего волнующего не произойдет, побуду сегодня на положении больного.

Весь день я просидел в кресле перед газовым камином с чтением и сигаретами, то и дело гасшими из-за сырости. Вечером по телефону организовал компанию для покера, но больших переживаний в игре на мою долю не выпало – ни в отрицательном смысле, ни в положительном. Закончил я с пятнадцатью долларами выигрыша, что было на пять долларов меньше, чем стоимость выпивки, которую я поставил гостям.

На другой день спине стало лучше – да и сам день стал лучше. Я отправился в агентство. На столе у меня лежала записка: звонил Дафф, Анжела Грейс Кардиган арестована за бродяжничество, месяц тюрьмы. Лежала и привычная стопка отчетов из разных отделений – их агенты по-прежнему не могут напасть на след Пападопулоса и Нэнси Риган. Пока я листал бумаги, вошел Дик Фоли.

– Засек его, – доложил он. – Тридцать – тридцать два года. Метр шестьдесят восемь. Пятьдесят восемь – пятьдесят девять кило. Светлый, песочные волосы. Глаза голубые. Лицо худое, ободрано. Пакость. Живет в меблирашках на Седьмой улице.

– Что он делал?

– Хвостом за Кери один квартал. Кери стряхнул его. Искал Кери до двух ночи. Не нашел. Домой. Следить дальше?

– Ступай