Неугомонная покойница - Кемпер Донован Страница 8

Частенько люди, узнав, что я работала с Дороти Гибсон, спрашивают, какая она в реальной жизни в сравнении с тем, что видит публика, что меня в ней удивило больше всего. Ответов на это два, но оба слишком невинные, чтобы удовлетворить жажду горячих подробностей, которая скрывается за подобным вопросом. Но оба эти ответа искренние, поэтому озвучу их для вас.

Первое наблюдение, чисто внешнее – Дороти гораздо ниже и изящнее, чем кажется. Сложно оценить физические параметры человека, когда он стоит один на сцене, плюс любой политик перед камерой старается выглядеть уверенно и солидно, поэтому можно ошибиться в оценке его роста и размера. Дороти Гибсон ни на волос не выше ста шестидесяти сантиметров и весит ни граммом больше пятидесяти двух килограммов – конечно, она не карлица, но поражает своей миниатюрностью.

Второе наблюдение – Дороти Гибсон потрясающий слушатель. На публике это не особо заметно, хотя теперь, когда я знаю, куда смотреть, я не могу не замечать, как она вся подбирается, стоит задать ей вопрос, как она кивает интервьюеру, то и дело вставляя свое фирменное «угу» с восходящей интонацией.

У-ГУ.

Оно звучит одновременно и благосклонно, и подбадривающе, и частенько она повторяет это «угу-угу» дважды для благозвучности.

Таким вот образом она слушала меня двадцать минут кряду, пока я излагала ей краткую (и несколько причесанную) историю моей жизни.

Обычно интервью проходили совершенно иначе – редкий клиент задавал мне вопросы обо мне самой, и я уверена, что некоторые даже не знали, как меня зовут, поскольку в их глазах мое место находилось среди поваров и водителей – то есть прислуги. Меня такое определение не оскорбляло – термин «литературный раб» говорит сам за себя. Однако подобный опыт открыл мне, каково это, когда тебя ни во что не ставят.

Спойлер – ощущение поганое.

Не в характере Дороти Гибсон было что-то недооценивать. Как вскоре стало понятно, она не просто доверилась мнению Лейлы о моем творчестве, но и прочитала практически каждое написанное мной предложение. Нет, она не стала сыпать цитатами, но по тому, как она упоминала мельчайшие детали различных мемуаров, над которыми мне довелось работать, и как изящно находила между ними взаимосвязь, я поняла, что она не только впитала каждое их слово, но и провела какое-то время, обдумывая прочитанное.

Иными словами, подошла к делу серьезно – что неудивительно, поскольку Дороти Гибсон имела репутацию рабочей лошадки. Плюс: любой успешный человек по умолчанию – рабочая лошадь, даже если всеми силами пытается скрыть приложенные усилия (мы о тебе, Ким Кардашьян). Никто не любит распространяться на эту скучную и унылую тему, но тесное сотрудничество с подобными людьми научило меня, что тяжелый труд – необходимое (но не исчерпывающее) условие успеха. На свете полно людей, которые работают до кровавого пота, но не получают желанного, но тот, кто добился своего, однозначно вкалывал как проклятый. По большей части я стараюсь не выпячивать эту сторону биографии своих клиентов (поскольку она, см. выше, скучна и уныла), но в случае Дороти я уже твердо решила подчеркнуть трудолюбие, которое являлось стержнем ее натуры. Даже сейчас, пообщавшись с ней всего полчаса, я видела, как она увлечена самим процессом рабочего взаимодействия, и неважно, что получится в итоге. Для Дороти во главе угла стояла не цель, а путь, и я ощутила родство с ней, поскольку меня завораживает сам процесс написания книги. Вот почему я не собираюсь бросать писательское ремесло.

Выражаясь терминами первого свидания, я уже съела ужин и теперь лакомилась десертом и попивала кофе. Но хотела ли я остаться на ночь?

– Мне не терпится продолжить, – заявила Дороти по истечении часа. – А вы что скажете? Готовы взяться за дело официально?

– Я… правильно я вас поняла – вы хотите, чтобы я осталась у вас в гостях?

Она отрывисто кивнула:

– Я бы хотела, чтобы эта книга вышла иной. Я… – Она помедлила, опустив руку на диван между нами, и хотя нас по-прежнему разделяло некое расстояние, жест вышел почти интимным. – Я не так-то легко открываюсь другому человеку. – Она взглянула на меня, и уголки ее губ поползли вверх, к округлым скулам, делая ее похожей на озорного шимпанзе. – Шокирующее признание, да? А будь я более открытой, я бы возможно, не проиграла.

– А возможно, вы бы не добились такого успеха, – уточнила я, имея намерением сделать комплимент (ведь в конце концов Дороти почти выиграла выборы), но едва я произнесла эти слова, как поняла, насколько легко их истолковать как подначку, как намек на то, что если бы люди узнали ее получше, она не получила бы столько голосов.

Но Дороти разразилась смехом – так внезапно, что я едва не подпрыгнула на месте и с трудом удержала себя. Эти заливистые рулады так давно стали притчей во языцех, что только ленивый комик не спародировал их в своих выступлениях, и все равно она застала меня врасплох.

– А вы, возможно, и правы!

– Я не имела в виду…

Она отмахнулась от моих пояснений.

– Я прекрасно вас поняла. Слушайте, я хочу, чтобы вы рассказали мою историю, и уверена, что для этого вам необходимо поселиться здесь, неважно, как надолго. Так что скажете?

Я кинула взгляд поверх ее плеча, сквозь окно ближайшего эркера на лужайку перед домом. Смеркалось, и снег начал облеплять траву по обе стороны мощеной дороги, подчеркивая неровности почвы. Не то чтобы снег повлиял на мое решение в, так сказать, техническом отношении: и машина Лейлы, и водитель «Убера» легко бы справились с бездорожьем. Но у меня есть идиосинкразия[10] – я не люблю выходить под дождь или снег, – и эта идиосинкразия сейчас слилась в идеальной гармонии с решением, которое я приняла несколько часов назад, впервые услышав из уст Ронды имя Дороти Гибсон.

Я протянула руку, и Лейла просияла, глядя, как Дороти пожала ее в ответ.

Я стала официальным биографом Дороти Гибсон.

Глава 9

Несколько часов спустя я сидела на краю двуспальной кровати, застеленной лоскутным покрывалом, которое, как я подозревала, могло быть пошито руками самой Лоры Инглз-Уайлдер[11]. Прикроватную тумбочку украшало антикварное блюдо с изображением корабля «Сюзан Констант» с развернутыми парусами на фоне открытого моря (согласно «Гуглу», она стала первым кораблем, достигшим Джеймстауна в Виргинии в 1607 году, таким образом перемэйфлауэрив сам «Мэйфлауэр». Ну, про него вы в курсе)[12].

Вплотную к