Игра в наперстки - Николай Иванович Леонов Страница 7

для этого как раз и нужно привлечь одно, а лучше два проверенных медийных лица. Они выступят, расскажут свою версию, поблагодарят сотрудников Главка за помощь и перетянут одеяло на себя. Рассолкин отлично подходил на эту роль. Кроме того, его профессия позволяла привлечь психиатра в качестве консультанта. Пусть потешит свое самолюбие, что помог расследованию.

– Хм… Рассолкин… Хотя, кто знает, чем черт не шутит, – пробурчал Орлов. – Может быть, как раз наоборот. Он окажется отличным специалистом и действительно принесет пользу расследованию.

Лев улыбнулся уголком губ:

– С губ сняли, Петр Николаевич.

На том и порешили. Техники обещали, что постараются закончить с микроавтобусом к утру, и тогда же будут готовы краткие дела на всех участников конвента.

– Подожди, еще одну минуту, и отпущу тебя домой отсыпаться, – сказал Орлов. – Дело мошенников тоже придется взять вам с Крячко официально. Понимаю, что мелковато для вас, орлов, но ты сам все знаешь, что я буду тебе рассказывать?

– Любая мелочь может отказаться не мелочью, – кивнул головой Лев. – Я понял. Завтра съезжу в офис к ним. Его опечатали, я надеюсь?

– Обижаешь. Все опечатано. Компания «Пегас-плюс», офис свой они покинули очень оперативно. Сразу после того, как два учредителя исчезли вместе с деньгами. Подозрительно то, что заказов у них больше не было, наши ребята проверили, все отзывы на их работу липовые. Компания состряпана буквально на скорую руку.

– То есть кто-то очень сильно не хотел, чтобы у наших творческих деятелей появился свой теплоход на это время, – схватил все на лету Гуров.

Орлов кивнул:

– Да.

– Принято, – отозвался Гуров. – Мы так и подумали.

День, заполненный общением, подошел к концу, и Лев отправился домой. Мария сегодня была дома и обещала на вечер торжественный ужин. Это была их маленькая традиция – завершение каждого дела отмечать ужином. Кроме того, когда-то давно Лев обмолвился, что любил раньше слушать старые спектакли, записанные на аудиопластинки, когда был маленьким. И на один из юбилеев жена подарила ему старый проигрыватель и первые экспонаты его будущей коллекции пластинок. Окончание прошлого, шумного дела они так и не успели отметить, а это дело обещало быть еще громче. И уже в подъезде, вдохнув ароматы еды, Лев понял, кого тут сегодня больше всех ждут.

– И как ты меня терпишь? – тепло улыбнулся полковник. Удивительная ему досталась жена.

Ужин уже давно был накрыт, тарелки и блюда Мария закрыла специальными крышками, чтобы ничего не остыло и не заветрилось, сама она сидела в красивом домашнем платье и читала. И ни одного звонка, ни одного сообщения. Эта удивительная женщина знала, что раз сам не позвонил, значит, занят. А еще он давно заметил, что Марии никогда не было скучно с самой собой. Она читала книги, учила новые роли, умела гулять одна и отдыхать, когда его не было рядом.

Мария улыбнулась:

– Привет. Все уже готово. Раз ты опоздал, то слушаем то, что я выбрала.

– Как скажешь.

И через пару минут, пока Маша сняла все крышки с блюд, поставила иголку на пластинку и включила ее, а он помыл руки и переоделся, заиграли первые аккорды вступления к истории. А потом голос диктора начал читать, и Лев поперхнулся морсом от смеха.

– Дядя Степа? Где ты нашла его? Это же Дядя Степа?

– Он самый, – гордо сказала Маша. – Я знала, что ты оценишь.

Еще бы.

Время ужина за прослушиванием старой сказки пролетело незаметно. А потом Гуров рассказал жене про Игоря.

– О, я его знаю. У него еще веснушки только слева, да? А правая сторона лица чистая? – спросила Маша, наливая чай.

– Да, сталкивались по работе?

– Он известный в театральном мире персонаж. Забавный парень. Представляешь, он был женат пять раз! Или больше, или меньше: точно никто не знает. У нас в театре ходил слух, что пять. И каждый раз, когда женился, брал новую фамилию. Он долгое время был, кстати, главным режиссером нашего театра. В работе с ним было достаточно комфортно. А потом его неожиданно перемкнуло. Знаешь, как будто другим человеком стал. Резким, агрессивным, ушел со скандалом, сказав, что академическое искусство больше не для него.

Гуров приподнял брови и улыбнулся:

– Еще один повод его проверить, возможно, скрывает свою фамилию.

– У него очень хорошая память. Все роли, сценарии свои и актеров, которые участвовали у него в спектаклях, он помнил наизусть. Он сложный очень персонаж. Есть какая-то гнильца внутри, но ее видно не сразу. А сначала очаровывает, конечно.

Гуров задумался:

– Подожди. Если я правильно понял, то он должен сделать в таком случае очень хорошую карьеру в театре или кино. Почему тогда он работает секретарем? При таких способностях, да еще и учитывая то, что он был режиссером театра?

– Был большой скандал в прошлом году, – наморщила лоб Мария, вспоминая все детали. Скандалы и театральные интриги она не любила. Старалась жить так, чтобы ее обходили все эти споры и разборки стороной. Также она практически никогда не принимала приглашения на съемки или представления, режиссеры которых отличались скандальными взглядами на искусство и добавляли в роли «перца».

– Помнишь его суть? Весь можешь не пересказывать, если неприятно, хотя бы время обозначь, мы нароем, – пожалел жену Гуров, видя, что ей не очень приятно вспоминать историю.

– Да нет. Я как раз хорошо помню этот скандал. От нас он быстро ушел. Потом был режиссером спектакля «Ревизор» в театре имени Мейерхольда. А там зал совсем небольшой и сцены нет. Это просто пространство, такой, достаточно большой прямоугольник. А вокруг него амфитеатром идут кресла наверх. Это важно. Расположение, – Мария сделала жест, сложив руки чашей. – Все начиналось просто, как и было в пьесе. Игорь проводил репетиции в полнейшей секретности, нанял молодую, неизвестную труппу, пообещав актерам с три короба. Но после того, что творилось на сцене, их не возьмут ни в один серьезный театр. Представь: на спектакле были даже дети, две школы привели классы. Не младшие, но все равно, то ли шестой класс, то ли седьмой. Не помню. И вот началось. Там кидались в зал едой. Хлебом и яичницей, это были еще цветочки. Ревизор – видимо, имелось в виду, что он как обнаженный перед всеми помещиками, – вышел на сцену абсолютно голый. И не просто вышел и ушел сразу. Он достаточно долго бегал между рядами, поднимаясь все выше и выше, и в конце концов устремился вниз, бегом читая стихи. Эта пробежка по замыслу режиссера должна была символизировать падение классики и возрождение нового вида искусства. А в результате был большой скандал. Спектакль никто не оценил, актеры