Между добром и злом. 6 том - Кирико Кири Страница 64

А если говорить по правде, то она просто чувствовала себя лишней в этом деле. В то время, как её товарищи сыпали вопрос за вопросом, она не успевала даже слова вставить. И что её там делать. Пусть лучше они займутся тем, что умеют, а она… сходит и посмотрит, что да как там.

Но ни Кондрат, ни Цертенькоф не заметили её поникшего настроения. Да и было бы даже немного странно, заметь они, что их напарница выглядит какой-то расстроенной. Они были все здесь, на допросе следующего, который пока ещё не наступил, выстраивая план того, как будут колоть следующего слугу. Всё же совпадение, что дом сгорел именно тогда, когда на именно эта служанка была на посту, выглядело слишком удачно, чтобы быть случайностью.

— Стайк Марвон, пятьдесят два года, вы работали в доме Жангерферов восемнадцать лет, — произнёс Цертенькоф, взглянув на мужчину напротив. Вёл тот себя спокойно и уверенно, не выражая ни грана беспокойства.

— Да, всё верно, господин, с самой её постройки, — кивнул тот. — Как заступил старшим слугой, так и работал до… — мужчина поморщился, — этого инцидента.

— Вы хорошо знаете Сицию Вачински?

— Да, тринадцать лет работаем вместе, — подтвердил он.

— Как бы вы охарактеризовали её?

— Добрая, трудолюбивая, ответственная.

— Ответственная? — переспросил Кондрат. Его тон был спокоен, лицо невозмутимо, и даже не сказать, что именно он подразумевал под этим: насмешку, удивление с намёком или банальное уточнение. Мужчина тоже не понял.

— Эм… я не понимаю, господин…

— Она ответственная?

Шестерёнки в голове слуги закрутились. Он пытался понять, что можно говорить, а что нет. Не хотелось подставлять своих, но и самому попасть под тяжёлую руку он не стремился. И после секундной заминки решил, что своя шкура ближе к телу.

— Ну… за ней был один грех.

— Какой?

— Она иногда засыпала за дежурством. Если быть точным, частенько. И я неоднократно её за это ругал.

— И вы её всё равно ставили на пост, я верно понимаю? — уточнил грозно Цертенькоф.

— Господин, поймите меня правильно, я… я не думал, что так всё выйдет. Нас было четверо, все хотят высыпаться, это залог хорошей работы, и мне приходилось ставить её.

— Почему не уволили?

— Я честно скажу — не хотел. Она потеряла мужа, ребёнок учился в каком-то частном пансионате, ей требовались деньги. И мы были в хороших отношениях…

— Спали вместе? — сразу спросил Цертенькоф.

— Нет, мы просто друзья. Тринадцать лет работали вместе, она пришла к нам ещё девчонкой двадцати трёх лет. И… это не казалось столь страшным проступком. До сих пор. Если бы я знал, но… никто ведь не знал, понимаете? Это же не тот проступок, когда надо вышвыривать человека на улицу. А муж? Её мужа задавило телегой, и она осталась вообще одна! Я просто не мог выкинуть за то, что она спит на посту, когда в остальном работала исправно!

— У неё были хорошие отношения с господами? — поинтересовался Кондрат.

— Конечно!

— А у вас?

— А других они бы не держали, уж поверьте, — вздохнул он.

— В плане?

— В плане, они правили железной рукой, что своим бизнесом, что своими детьми, что нами. Были те, кто им не нравился. Увольнялись в этот же день.

— Это повод не любить их, — заметил он.

— Да, но… они ведь не последние люди в городе, понимаете? — вздохнул мужчина. — Никто бы не рискнул с ними ругаться. Да и будем честны, они хорошо относились ко всем, и конфликтов никогда не было.

— А что вам известно о семья Жангерферов? — спросил он.

— Достопочтенная семья. Вежливые, щедрые, отзывчивые. Получили эти земли за заслуги на войне, а раньше были такими же, как и мы все. Всё заработали кровью и потом, поэтому и относились к людям хорошо.

— Верующие?

— Да, они верили в духов, были одними из организаторов праздников, — кивнул он.

— Хорошо… — Цертенькоф впился взглядом в мужчину. — Насколько они были верующими?

— Глава семейства и его сын, я бы сказал, сильно, а вот жена и дети уже не очень. Всё усугубилось после смерти жены Партеса Жангерфера. Он считал, что она погибла из-за шахты.

— Это он вам так сказал?

— Нет, но именно после её смерти они так сильно уверовали в духов.

­— А вы верите? — задал Цертеньхоф встречный вопрос.

— Я верю в богов нашей империи, господин. Только в них. И не осуждаю заблуждения остальных.

Как вывернул-то, не осуждает заблуждения остальных…

— А что вы расскажете про остальных? Например, про их друзей, мэра города Ефенсоуза? Главного судью Ягершмейта? Ни ведь бывали у вас дома, не так ли? — спросил Кондрат.

— Да, конечно. Они были хорошими друзьями семьи, Жангерферы бывали у нас в доме, господа бывали у них.

— Они тоже верили в духов?

— Ну… да-а-а, — протянул мужчина, нахмурившись.

— Собирались, наверное, по этому поводу, да?

— Ну, наверное… — пробормотал он.

— Говорили о вере, о вещах, связанных с ней. Иногда делали некоторые дела…

— Подношения там, праздники…

— И не только, — прищурился Кондрат. — Этим ведь они не ограничивались, не так ли?

— Вы про тот случай? — уточнил что-то своё мужчина напротив.

— Какой случай?

— Ну тот скандал, когда обнаружили тело мужчины на берегу… как его звали… не помню уже…

— Поподробнее о том случае, — попросил Цертеньхоф голосом, который подразумевал приказ.

— Ну я по-настоящему мало знаю о том случае… — начал вдруг сливаться мужчина, будто поняв, что зря затронул ту тему, но что-либо делать уже было поздно.

— Мы услышим от вас эту историю или сейчас, или потом, когда вас будут усиленно допрашивать в подвалах столицы. И я вам гарантирую, что вам это не понравится. Поэтому лучше бы вам рассказать об этом сейчас.

— Это давнее дело, просто недоразумение…

— Это не вам решать. Рассказывайте, — чуть ли не прорычал Цертеньхоф.

Кондрат догадывался о причинах, почему тот не хотел говорить. Была у людей черта такая рабская черта считать своих хозяева кем-то большим, чем обычными нанимателями. Некоторые чуть ли не благотворили их, и слуга, судя по всему, был