Тайна Ненастного Перевала - Кэрол Гудмэн Страница 60

Доктор Хьюсак спросил, что мне снилось до того, как я проснулась в таком положении. Когда я сказала, что не помню, он сказал, что хочет попробовать гипноз. Но гипноз на меня не подействовал. В конце концов я перестала «наносить себе увечья» и с тех пор больше этого не делала.

До этой ночи.

Доктор Хьюсак предупреждал, что это может произойти снова, если окажусь в стрессовой ситуации.

Видимо, жизнь в психушке с привидениями и слепой писательницей, чью книгу я против ее воли отправляю ее же издателю, пока по территории бродит моя безумная мать, вызывает стресс.

Но действительно ли я видела с башни свою мать?

Или я гуляла во сне и зашла на Тропу, и увидела ее – а во сне она превратилась в призрак Кровавой Бесс?

Набираю ванну, насыпав много старомодной фиолетовой соли для ванн, надеясь, что она продезинфицирует ранки. Когда я опускаюсь в воду, каждая царапина вспыхивает, как чиркнувшая спичка. Странно, что я не сгораю. По крайней мере боль не дает уснуть, и в голове постепенно яснеет.

Я не чувствовала себя настолько вялой с тех пор, как принимала лекарства в Вудбридже. И тот сон – он был таким ярким, как я бежала через лес, как на меня прыгнуло трехголовое чудище, а потом ощущение тяжелого грубого камня в руках… Подношу ладонь к лицу и вижу, что там уже наливается синяк. Как будто я что-то крепко сжимала. Потом осторожно ощупываю голову. Что это, шишка? Откуда она взялась? Я бродила по территории? Я упала – или кто-то меня ударил? Что со мной происходит? Я схожу с ума? Снова?

Не в первый раз я боюсь, что могу сойти с ума. В конце концов, живя с матерью, я видела безумие вблизи. И я могла унаследовать это от нее, хотя доктор Хьюсак и заверял меня, что психическое заболевание не обязательно передается по наследству. Не обязательно. Но он не смог меня в этом убедить. И хотя он говорил, что я не сумасшедшая, несмотря на мои галлюцинации, ночные кошмары и хождение во сне в Вудбридже – по его мнению, это были просто последствия посттравматического расстройства, – и тем не менее он не мог гарантировать, что однажды я не сойду с ума.

Соскальзываю обратно в ванну и погружаюсь под воду, в попытке заглушить жужжащие в голове голоса, но вместо этого слышу биение собственного сердца, такое громкое, как отбойный молоток – или как стук в дверь.

Заставляю себя выбраться из ванны, закутываюсь в махровый халат и открываю дверь. На пороге стоит Летиция, и выражение лица у нее самое строгое. Я уже жду выговора за опоздание, но вместо этого она произносит:

– Вам лучше одеться и сейчас же спуститься вниз. Ночью в дом кто-то забрался.

Натягивать колготки на поцарапанные ноги нестерпимо больно, но мне хочется закрыть каждый миллиметр тела и спрятаться в своем образе старомодной библиотекарши. «Я – ассистентка», – напоминаю я себе, спускаясь по изогнутой лестнице с прижатым к груди блокнотом, хотя мысли по кругу вертятся в голове.

Это моя мать забралась в дом? Они знают, что это она? Что, если они подумают, что это я привела ее сюда?

Дверь в библиотеку открыта. Войдя, я автоматически бросаю взгляд на зеленый диван и немного успокаиваюсь, увидев там сидящую Веронику, которая в своем наряде из зеленого бархата выглядит по-королевски. Если я сосредоточусь на ней, пойду прямо к ней, то все будет как и в любое другое утро. Это будет история Джен и Вайолет, а не моя.

Но потом я бросаю взгляд на стол. И сперва не понимаю, что вижу. Стол завален камнями – круглыми серыми, также более мелкими, поблескивающими камушками. Как будто кто-то вывалил на стол мешок с гравием. Местами видны и кусочки грязи – или это кровь?

Осторожно подхожу к беспорядку на столе, царапины, скрытые одеждой, зудят. Подойдя ближе, обнаруживаю, что блестящие камушки на самом деле осколки стекла. Подняв голову вверх, я вижу, что окно над столом разбито. Из него торчат осколки.

– Похоже, кто-то бросил камень в окно, – произношу я, вспомнив отражение лица моей матери в этом самом окне и то, как она стояла у подножия башни.

– Кто бы то ни был, они не просто разбили окно.

Оборачиваюсь и вижу прямо позади себя Летицию. В руках она держит веник и совок. Она что, ждет, чтобы я это все убрала?

– Они? Вы знаете, кто это сделал?

– Подростки из деревни, кто же еще, – отвечает Вероника. – Накануне Хэллоуина они всегда излишне эмоционально реагируют на легенду о Кровавой Бесс.

Я замечаю среди камней один побольше – кусок мрамора, который, должно быть, и разбил окно. На нем есть красные отметины – лишайник?

– С рукописью все в порядке? – спрашивает Вероника. – Это главное.

– Не могу сказать, – отзывается Летиция. – Сначала надо это все убрать.

– Нельзя ничего трогать, – останавливает ее Питер Симс от двери библиотеки. Взглянув на него, я вижу, что у него в руках винтовка. – До приезда полиции.

– Не думаю, что это необходимо, – повторяет Вероника, на этот раз с нажимом в голосе. – Это просто дети.

– Снаружи я нашел две пары следов, – продолжает Питер. – А этот кусок мрамора – с детского кладбища. Они поднялись вверх по утесу и прошли через лес. Нам надо сообщить полиции, чтобы они выставили караул завтра вечером, в Хэллоуин, на параде и у костра.

– Не думаю, что это необходимо, – повторяет Вероника. – Полиции и так хлопот хватит с парадом. Ты можешь обходить дозором территорию, как и всегда на Хэллоуин, а Летти будет стеречь дом.

– Конечно, – соглашается Питер. – Но позвать полицию не помешает…

– Я СКАЗАЛА, НИКАКОЙ ПОЛИЦИИ!

Этот голос слишком громкий для хрупкой Вероники.

Питер и Летиция обмениваются взглядами, а потом Летиция молча начинает сметать мусор со стола. Я слышу, как Питер бормочет: «Да, мэм» – и, громко топая, выходит из библиотеки. Его шаги эхом отдаются в холле.

Я держу совок для Летиции, пока она сметает туда камни и стекло. На стекле брызги крови, среди камней видны комки грязи. Дыра в окне больше, чем мог бы пробить камень, получается, кто-то разбил стекло голыми руками и – теперь, когда все убрали, это видно