Красная жатва и другие истории - Дэшил Хэммет Страница 54

архиве служащий вручил мне две газетные вырезки. Из первой явствовало, что пятнадцать месяцев назад Джозеф Уэйлс, он же Святой Джо, был арестован по жалобе фермера Туми, у которого Уэйлс с тремя сообщниками выманил две с половиной тысячи долларов якобы «на предприятие». Во второй вырезке говорилось, что дело было закрыто из-за неявки Туми в суд – его, как водится, умиротворили, вернув деньги частично или целиком. Вот и все, что было в картотеке на Уэйлса, а на Пегги Кэррол ничего не было.

Я вернулся к Уэйлсу на квартиру, и мне открыл Макман.

– Какие дела? – спросил я.

– Никаких – только скулят все время.

Подошел Уэйлс и нетерпеливо спросил:

– Ну, убедились?

Девушка стояла у окна и смотрела на меня настороженно.

Я ничего не ответил.

– Нашли ее? – нахмурясь, спросил Уэйлс. – Там, где я сказал?

– Ну да.

– Тогда все? – Морщины у него на лбу разгладились. – Нас с Пегги отпускают или… – Он осекся, облизнул нижнюю губу, взялся за подбородок и резко спросил: – Вы меня не продали?

Я помотал головой.

Он отнял руку от подбородка и раздраженно спросил:

– Так в чем же дело? Чего это у вас такое лицо?

Девушка с досадой бросила ему в спину:

– Я так и знала, что ни черта хорошего не выйдет. Я знала, что нам теперь не выпутаться. Ну и ловкач же ты!

– Уведи Пегги на кухню и закрой обе двери, – сказал я Макману. – Сейчас мы со Святым Джо поговорим по душам.

Девушка ушла охотно, но, когда Макман закрывал дверь, она высунула голову и сказала Уэйлсу:

– Желаю, чтобы он тебе нос разбил, если начнешь крутить.

Макман затворил дверь.

– Кажется, ваша приятельница считает, что вам кое о чем известно.

Уэйлс угрюмо оглянулся на дверь и проворчал:

– От нее помощи, как от сломанной ноги. – Он повернулся ко мне, придав лицу искреннее и дружелюбное выражение. – Чего вы хотите? Я все объяснил начистоту. В чем же теперь дело?

– А вы как думаете?

Он втянул губы.

– Зачем вы мне загадки задаете? – спросил он. – Ведь я хочу с вами по-честному. Но что мне делать, если вы не говорите, чего вам надо? Не могу же я знать, какие у вас мысли.

– А узнали бы – очень бы обрадовались.

Уэйлс устало покачал головой, отошел к дивану и сел, нагнувшись вперед и зажав ладони между коленями.

– Ну ладно, – вздохнул он. – Можете не торопиться с вопросами, я подожду.

Я подошел и встал над Уэйлсом. Я взялся пальцами за подбородок, поднял ему голову и наклонился – нос к носу.

– Вот в чем твоя промашка, Джо: ты послал телеграмму сразу после убийства.

– Он умер? – Слова эти вырвались так быстро, что даже глаза у него не успели расшириться и округлиться.

Вопрос сбил меня с толку. Пришлось сделать над собой усилие, чтобы не поднять брови, а когда я заговорил, собственная интонация показалась мне неестественно спокойной:

– Кто умер?

– Кто? Почем я знаю? Вы про кого говорите?

– Про кого я, по-твоему, говорю?

– Почем я знаю? Да ладно! Про старика Хамблтона, ее папашу.

– Верно, – сказал я и отпустил его подбородок.

– Его убили, вы говорите? – (Хотя я убрал руку, лицо Уэйлса не сдвинулось ни на миллиметр.) – Как?

– Мышьяковой бумагой от мух.

– Мышьяковой бумагой от мух. – Лицо у него стало задумчивым. – Странный способ.

– Да, очень странный. Ты бы куда пошел, если бы захотел ее купить?

– Купить? Не знаю. С детства ее не видел. Да никто ею не пользуется у нас в Сан-Франциско. Тут и мух-то мало.

– Вот же купил кто-то, – сказал я. – Для Сю.

– Сю? – Он вздрогнул так, что под ним скрипнул диван.

– Ну да. Отравили вчера утром – мухомором этим.

– Обоих? – спросил он, словно не веря своим ушам.

– Кого и кого?

– А? Ее и отца.

– Ну да.

Он опустил подбородок на грудь и потер одну руку другой.

– Тогда мне крышка, – медленно произнес он.

– Она, – весело согласился я. – Хочешь вылезти из-под нее? Говори.

– Дайте подумать.

Я дал и, пока Уэйлс раздумывал, прислушивался к тиканью часов. От раздумья на его сером лице выступили капли пота. Наконец он выпрямился и вытер лицо форсистым пестрым платком.

– Ладно, скажу. Делать нечего. Сю хотела свалить от Бейба. Мы с ней собирались уехать. Она… Вот, я вам покажу.

Он сунул руку в карман и вытащил сложенный листок плотной бумаги. Я взял его и прочел:

Милый Джо, я этого долго не вынесу – короче, нам надо бежать. Сегодня вечером Бейб меня опять избил. Если любишь меня, пожалуйста, давай поскорее.

Сю

Почерк был женский, нервный, угловатые буквы теснились и вытягивались вверх.

– Поэтому я и хотел плешь потереть Хамблтону, – сказал он. – У меня третий месяц сквозняк в кармане, а вчера получаю это письмо – надо где-то деньги брать, чтобы увезти ее. Она бы из отца тянуть не захотела – я и решил все сделать по-тихому.

– Когда ты ее видел в последний раз?

– Позавчера, в тот день, когда она это письмо написала. Только я ее днем видел – она была здесь, а писала ночью.

– Бейб догадывался, что вы затеваете?

– Мы думали, что нет. Он всю дорогу ревновал ее, по делу и не по делу.

– Так были у него основания?

Уэйлс посмотрел мне в глаза и сказал:

– Сю была хорошая девочка.

– Н-да, и ее убили.

Он молчал. На улице смеркалось. Я отошел к двери и нажал выключатель. При этом не спускал глаз со Святого Джо.

Только я отнял палец от выключателя, как что-то звякнуло в окне. Звук был громкий, резкий.

Я посмотрел на окно. За окном, согнувшись на пожарной лестнице, стоял человек и заглядывал в комнату сквозь стекло и тюлевую занавеску. Смуглый человек с грубыми чертами лица – и размеры его говорили о том, что это Бейб Макклур. В стекло перед ним упиралось дуло черного автоматического пистолета. Он постучал им по стеклу, чтобы привлечь наше внимание.

Делать мне в данную минуту было нечего. Я стоял на месте и таращился на него. Я не мог разобрать, на меня он смотрит или на Уэйлса. Видел я его вполне четко, но тюлевая занавеска мешала разглядеть такие подробности. Я решил, что он держит в поле зрения нас обоих, а тюлевая занавеска не очень ему мешает. Он был ближе к занавеске, чем мы, а кроме того, я зажег свет в комнате.

Уэйлс замер на диване и смотрел на Макклура. На лице Уэйлса застыло странное,