Духи степей. Книга 2. Костяной шар - Елена Анатольевна Леонова Страница 52

верхнюю часть которого, образуя линию, вставлены пять квадратных плиток, на каждой из них находилось по одному иероглифу. Нижняя часть оказалась пустой, но заметны были ложбинки, ведущие из-под плиток сверху. Над прямоугольником располагалась надпись, состоявшая из таких же символов.

— Очередное послание, — предположила Аля.

— Не-е-ет… что-то посложнее, — Мирон внимательно начал изучать увиденное.

— Иероглифы тангутские, — сообщила девушка, — точнее, опять тибетско-бирманский язык.

— Давайте попробуем прочитать, — с нетерпением предложил Филипп.

— Сейчас, сейчас… — краевед согнулся и сощурился, вглядываясь в надпись. — Через смерть, через века он останется навсегда великим, — перевёл Мирон.

— Он? — нахмурилась Яна.

— Я думаю, тут всё очевидно: речь о Чингисхане.

— М-да… согласен с тобой, Филипп.

— И что нам с этой информацией делать? — Яна вопросительно посмотрела на писателя, а затем на отца.

— Эта надпись связана с иероглифами на плитках ниже, — писатель вытянул руку, собираясь дотронуться до одной из них.

— Подожди, — Мирон дёрнул Смирнова за рукав ветровки. — Мы же решили, что здесь какой-то механизм. А вдруг движение плиток его запустит?

Филипп убрал руку, сообразив, что краевед может быть прав.

— То есть ты хочешь сказать, плитки надо опустить вниз?

— Да. Видишь эти желобки внутри? Они идут из-под плиток. Значит, они двигаются.

— А что написано на плитках? Пап, переведи!

— Первый символ означает «император», далее идет «основатель», затем большой иероглиф — «сотрясатель Вселенной», — Мирон указал на центральную плитку в ряду. — Следующий — «династия» и «мудрый».

— Сотрясатель Вселенной — так называли Чингисхана, — припомнил писатель.

— Верно.

— Что дальше? — Яна стянула свой респиратор.

— Мне кажется, эта надпись говорит о том, в какой последовательности надо опускать плитки. Каждый иероглиф является смысловым аналогом написанного, — предположила Аля.

— А ведь и правда, — кивнул Мирон. — Вот, например, «он останется навсегда великим» подходит к «сотрясатель Вселенной». Именно так Чингисхана запомнили спустя много лет.

— Но по смыслу сюда подходит также иероглиф «мудрый» или «император», — возразила Яна.

— Вот ещё что! Только один иероглиф обозначает два слова: «сотрясатель Вселенной». Остальные — одно слово, — обратила внимание Аля. — Думаю, их надо скомбинировать.

— Типа «мудрый император» или «основатель династии», — задумчиво произнёс Филипп.

— Да.

— А может быть, «мудрый основатель» и «император династии», — Мирон придвинулся ещё ближе к монументу, встав на рельс. — Если действительно допустить, что плитки по смыслу должны соответствовать надписи, то они расположены сейчас в хаотичном порядке и надо опускать их строго в соответствии с написанным.

— Ну так и в какой последовательности опускать плитки? — Яна начала мёрзнуть. Поначалу было приятно находиться в прохладном помещении после жары в пустыне, но теперь девушка ощущала пробивающую её дрожь и ей хотелось скорее покинуть это место.

— Так, давайте ещё раз посмотрим на надпись: «Через смерть, через века он останется навсегда великим». Последней фразе соответствует иероглиф «сотрясатель Вселенной», значит, его надо опускать последним. Все согласны? — спросил Филипп.

Окружающие утвердительно закивали.

— Идём дальше — «через смерть». То есть человек прошёл через смерть. Так… так… через смерть мог пройти мудрый император, например.

— Или основатель династии, — возразил Мирон. — То, что у Чингисхана были потомки, говорит о победе жизни над смертью.

— Хм… тоже верно, — согласился Филипп. — А через века можно пронести мудрость.

— Победить смерть мог и «император династии», — заметила Аля, — а через века прошёл «мудрый основатель». Все четыре иероглифа, получается, можно комбинировать по-разному.

— И как же правильно? — задал риторический вопрос писатель.

— Вот вам и загадка, — вздохнул Мирон.

— Ну, следуя логике, что жизнь побеждает смерть, то речь о династии, о потомках. Получается, «мудрый основатель», — сказала Аля.

— Нет, нет! Если речь про династию, то надо использовать соответствующий иероглиф!

— Да, точно. Тогда получается так: «через смерть» — это «основатель династии», а «через века» — это «мудрый император».

Мирон вздохнул, чуть отойдя от монумента.

— Подожди, Аля. Надо подумать… есть у меня ощущение, что тут всё гораздо сложнее. И у меня крутится в голове какая-то мысль… М-м-м… не могу уловить.

— А вдруг мы ошибёмся? — спросила Аля.

— Предполагаю, нам не откроется проход дальше.

— Надеюсь, хоть пол под ногами не упадёт, как в прошлый раз, — Яна усмехнулась. — Давайте уже решим что-то.

— Да. Ничего ужасного не произойдёт, мне кажется, — решительно произнесла Аля. — Мы так можем стоять часами,

— Слушайте! Кажется, я понял! — Мирон развернулся, собираясь начать говорить, но в этот момент резким движением Аля опустила одну из плиток.

Глава 32. Китай. Внутренняя Монголия. Вторник. 21.05

Статуя напротив каменной глыбы с загадками внезапно издала громкий противный скрежет и резко двинулась вперед вдоль рельса, на котором стояла.

Несколько секунд, и меч в руках терракотового воина разрезал воздух, замерев в метре от монумента. Мирон едва успел отскочить в сторону, не попав под лезвие.

Аля, замерев, с ужасом смотрела на клинок, оказавшийся почти у её лица.

— Господи, — прошептал Филипп, находившийся рядом с девушкой. Статуя продвинулась почти на полтора метра вперёд, буквально упёршись мечом в камень.

— Вот что произойдёт, если неправильно опускать плитки, — тихо пробормотала Аля.

Мирон, прижимая ладонь к плечу, выругался.

— Пап, в чём дело? — Яна, стоявшая около писателя, пролезла под мечом, отделявшим теперь краеведа от остальных присутствующих.

— Да пустяки. Задело, похоже мечом. Но хорошо, что я успел отступить в сторону, иначе меня бы проткнуло насквозь.

— Дай гляну!

— Не надо. Всё нормально. Царапина.

— Может, продезинфицировать? — предложил Филипп. — Кто знает, что могло скопиться на лезвии за столько веков.

— Всё нормально! — резко ответил краевед.

— Мы выбрали не ту плитку, — послышался голос Али.

— Какую ты опустила?

— «Основатель».

— Получается, мы неверно предположили, что «через смерть» идёт «династия».

— Филипп, а как там было в первой надписи в зале, куда ты провалился? Помнишь, ты говорил, что там подсказка для всего остального? — вспомнила Яна.

— Смелый человек обретёт шанс. Мудрый человек обретёт путь. Зоркий человек обретёт выход.

— Смелость мы уже использовали в ступе. Значит, теперь мудрость.

— Точно! — радостно воскликнул писатель. — Вот она! Подсказка! Первая плитка, которую надо двигать, это мудрость!

Яна улыбнулась.

— Очень вовремя ты вспомнил, — буркнул Мирон, не разделявший восторга Смирнова. — Но вы же меня не дослушали! Аля поспешила, а я как раз вспомнил, что так навязчиво крутилось у меня в голове.

— И что, пап?! Ну, говори!

— Внук Чингисхана присвоил ему посмертный титул Шен-ву-хуан-ди, означающий «премудрый и воинственный император».

— Посмертный!

— Да! И если принять во внимание ту подсказку, что была в первом зале, — Мирон обратился к Филиппу, — начинать надо с иероглифа «мудрый», и тогда мы получаем правильную фразу «мудрый император».

— В самом начале я так и предлагал, — писатель хмыкнул.

— Да, простите, я всех сбил темой с победой над смертью и династией.