Дом лжи - Дэвид Эллис Страница 5

было просто скучно? Или для тебя важнее то, как видят тебя другие люди, чем как ты видишь себя сама? Тысячи друзей и тысячи лайков под сотнями твоих фото крошечными окошечками в твою жизнь последних десяти лет. Вот ты на вершине Эйфелевой башни, вот – на сафари в Африке, на Таймс-сквер, снова с бокалами, на льдине озера Мичиган; триатлон[9], какое-то соревнование, где ты барахтаешься в грязи… Ты никогда не одна, вокруг тебя люди, друзья, привлекательные мужчины, загорелые и счастливые, гламурные и сексуальные, полные задора, энергии и свободы…

Ты замужем за человеком по имени Конрад Бетанкур. Детей у вас нет. И ты не живешь в Чикаго, кстати. Твой дом в Грейс-Виллидж, в деревне к западу от города. И по соседству со мной, ведь я живу в Грейс-Парк.

Что ж, добро пожаловать домой, Лорен.

* * *

Дыши глубже, Саймон. Прибегни к языковым играм. Делай что-нибудь. Дыши.

Почему «кейс» – это и «чемодан», и «случай»?

Еще вдох.

* * *

По какому неписаному, но нерушимому правилу мы всегда ставим размер впереди материала? Почему «большая мраморная статуя» лучше, чем «мраморная большая статуя»? И почему «черное маленькое платье» и «маленькое черное платье» – не одно и то же?

Почему размер должен стоять перед возрастом? Почему обязательно «невысокая старая дама»? А «старая невысокая дама» – это уже что-то другое?

Почему нельзя сказать «старая невысокая милая дама»?

Глубокий вдох.

* * *

Воспоминания возвращаются, накатывают как волны. Но не уходят, а остаются внутри меня, сгущаясь и разрастаясь, как опухоль, которая отравляет кровь. Я должен остановиться. Должен забыть, что видел тебя. Ты давно в прошлом. Вот и оставайся там, в зеркале заднего вида моей жизни. Мне уже лучше. Я знаю, что лучше. Вики говорит, что лучше. Я не могу вернуться туда. Все хорошо, все в порядке.

Я знаю, что сделаю. Отправлю тебя назад, в прошлое. Я отправлю тебя в прошлое, Лорен. Ты – вчерашняя новость, Лорен, заявляю тебе это со всей ответственностью. Ты – новость девятнадцатилетней давности.

Вот так-то. Теперь я возьму и забуду, что видел тебя.

Семь недель спустя

Июль

3

ПОНЕДЕЛЬНИК, 4 ИЮЛЯ 2022 ГОДА

– О… боже… мой, – прошептал я. Хотя впервые за многие годы я пришел сегодня в клуб именно потому, что надеялся – ты тоже будешь здесь, на празднике Четвертого июля[10]. Хотя я не перестаю думать о тебе с того майского дня – какого «того дня», хватит обманывать себя, это было в пятницу, 13 мая, в 14.04 – когда ты прошла передо мной на Мичиган-авеню. Хотя я уже не раз пытался подстроить «случайную» встречу с тобой. И даже, как школьник, репетировал перед зеркалом, что я скажу тебе, когда мы окажемся лицом к лицу.

И все же, когда я смотрел на тебя, Лорен, как ты стоишь в патио клуба, на краю поля для гольфа, меня охватило такое ощущение чистоты, свежести и порядка, как будто я увидел тебя впервые.

Я развел руки ладонями вверх, как будто только что наколдовал тебя сам. Колдовство – вот подходящее для моего ощущения слово.

– Это… ты.

Ты была в белом летнем платье с открытыми плечами. Загорелая. И снова в тех очках, как у Одри Хэпберн. Волосы забраны назад. С тобой были друзья, вы весело смеялись, но тут ты, должно быть, поймала периферийным зрением какое-то движение сбоку и повернулась. Мне хочется думать, это случилось потому, что боги улыбнулись нам и послали волшебное озарение, которое и заставило тебя повернуть голову.

– Это же ты, – ответила ты тогда на мое приветствие, снимая очки и щурясь от солнца. Мне показалось, что ты совсем не удивилась. – Саймон, – добавила ты так, словно тебе нравилось выговаривать мое имя.

Ты отошла от своей компании, в которой, как я успел заметить, не хватало твоего мужа Конрада. Я сразу оценил твой жест – значит, в твоих глазах наша первая встреча, по крайней мере первая за девятнадцать лет, заслуживала некоторой приватности, хотя нас и окружали человек двести – люди, которые собрались в клуб на праздничное барбекю с фейерверками в честь празднования Четвертого июля.

– Как ты… что ты… – я не знал, как закончить предложение.

– Ой, я же вернулась в город, – сказала ты. – Вернее, в деревню.

– Ты живешь в Грейс-Виллидж?

– Ну да. Я замужем, живу здесь уже несколько лет… А ты по-прежнему в Грейс-Парк?

– В том же доме.

Ты кивнула:

– У меня была такая мысль. Я думала, что мы встретимся как-нибудь здесь, в клубе. Твоя семья ведь была среди его членов. Я… даже хотела тебе позвонить, разбить лед и все такое…

Я махнул рукой:

– Не беспокойся. Это было… давно.

Мне показалось, что ты испытала облегчение от этих слов. Настоящее облегчение, как будто с тебя сняли тяжелый груз, и ты улыбнулась мне с благодарностью.

Я думал, что буду волноваться. Я столько раз подробно продумывал разговор, что был уверен – я буду заикаться, мямлить, обливаться по́том и не знать, куда девать руки. Но едва я увидел тебя, вся нервозность прошла; правда, вместе с ней исчезли слова, которые я сочинял… Просто мы с тобой опять были вместе.

– Ты женат? – спросила ты, увидев золотой ободок кольца у меня на пальце.

– Почти десять лет. Ее зовут Вики.

– Она тоже здесь?

Нет. Вики здесь не было. Загородный клуб для снобов – последнее место, где Вики хотела бы появиться, даже в гробу.

– Она не смогла прийти. – Наверное, я не сумел сохранить непроницаемое выражение, потому что твое лицо тоже изменилось, как будто ты поняла, что нечаянно задела больное место.

Девятнадцать лет назад, Лорен, ты была красоткой; теперь стала прекрасной женщиной. Ты повзрослела, обрела мудрость, зрелость. Горячая двадцатилетняя помощница юриста, метеором мелькнувшая на небосклоне юридической фирмы моего отца, исчезла; ее место заняла искушенная, уверенная в себе женщина, для которой прожитые годы не прошли даром – она знала цену себе и своему положению.

Меня беспокоило, что я не рассказал тебе о том, как видел тебя на Мичиган-авеню в мае, не открыл, что единственной причиной, почему я сам заявился на этот глупый праздник в «Грейс кантри клаб», была надежда встретить тебя – ведь я заглянул в список членов клуба и увидел там тебя и твоего мужа Конрада. Так что мое «удивление» при встрече с тобой было не вполне искренним. Меня беспокоило, что нечто новое и, возможно, серьезное