Между добром и злом. 6 том - Кирико Кири Страница 49

— Это действительно какое-то проклятие… — пробормотала Дайлин.

— Ну проклятие или нет, но выглядит очень странно, — согласился тот. — Я в первый раз вижу, чтобы так много людей болело вот так разом в одно время. Спросите меня, и я бы сказал, что виновата шахта или то, что в ней находится.

Все подумали об одном и том же. О духах, а если быть точнее, о проклятии, которое было наложено на шахту. Если в этом мире знали о существовании ведьм, колдунов и магии с артефактами, то духи были не столь уж и невозможными, и глядя на подобное странное совпадение, люди были готовы поверить. По крайней мере в одном они были точно правы — по-своему шахта была проклята.

— Значит их всех убило проклятие, — подвёл итог Цертеньхоф.— Или какой-нибудь проклятый артефакт.

— И тела оказались в реке потому, что духи, получается? — тихо спросила Дайлин.

Они бы так и продолжали строить теории, но Кондрат решил вмешаться.

— Это не духи и не проклятие, — произнёс он, разглядывая кости.

— А что тогда? — спросил заинтересованно Бампс.

— Болезнь.

— Ну это мы видим, — сказала Дайлин. — Но как такой редкой болезнью могли заболеть сразу столько…

— Вы не поняли. Болезнь, которую мистер Бампс видит — это лишь один из симптомов, который проявляется на её фоне.

— Да? А что за болезнь тогда? — подался он вперёд.

— В моих края её называли лучевой болезнью.

— Лучевая болезнь? Типа как от лучей солнца? — переспросил Бампс.

— Можно и так выразиться, только намного смертоноснее и не от солнца. Они невидимые, пронизывают человеческое тело и разрушают его. Вот такие аномалии с костями — один из их признаков.

— Но как лучи могут убивать человека? — спросила Дайлин. — Я в детстве…

— Это не лучи от солнца, — перебил её Кондрат. — Они не освещают, их невозможно увидеть глазом. И они чертовски разрушительны.

— Что их создаёт? — спросил Бампс.

— Руда. Определённая руда, которая встречается не везде. Достаточно редкая, чтобы вот так случайно на неё наткнуться, но… они, по-видимому, наткнулись.

— Первый раз слышу, чтобы руда испускала свет, — пробормотал Цертеньхоф. ­ То есть я видел кристаллы, которые светятся, но именно руда…

— Это не свет, — произнёс Кондрат. — Это как… это как тепло от угля. Представьте уголь, который испускает тепло. Мы его не видим, но чувствуем. Эта руда делает то же самое, испускает смертоносную ауру. Не тепло, и не солнечные лучи, а определённую ауру, которая в малых количествах при долгом воздействии разрушает организм человека.

— Но это же и называется проклятие. Проклятая руда, — произнесла Дайлин, словно её осенило.

— Уголь обжигает руки, но его ты проклятым не называешь, верно? — вздохнул Кондрат.

Объяснить это было действительно сложно тем, кто ничего не смыслил в подобном. Особенно, когда ты сам не физик и в этом плохо разбираешься. Настолько, что сам-то с трудом понимаешь, о чём речь.

— Не проклятая руда, которая убивает человека со временем… — пробормотал Бампс.

— Короче. Представьте себе, что у вас камень, который испускает яд. Чем меньше камень, тем меньше яда он выделяет, тем медленнее вы травитесь. Чем больше камень, тем больше яда и тем быстрее вы травитесь. Эта руда действует именно так.

— А при чём тут тогда лучи? — спросил Цертеньхоф.

— Потому что он испускает ядовитые невидимые лучи.

— Почему не просто яд? — уже поинтересовался Бампс.

— Всё! Хватит! — поднял руки Кондрат. Возможно, Дайлин, права, и он действительно плохой учитель. — Ядовитая руда! Она разрушает организм и вызывает такие последствия! Всем ясно? В шахте ядовитая руда! Но её немного, поэтому люди умирают не сразу, а через два-три года.

— А будь её больше? — спросила Дайлин.

— Тогда бы ты увидела, как человек гниёт на глазах. Но её мало. И кости — это один из признаков. Уверен, будь у нас тело, мистер Бампс обнаружил помимо этой болезни ещё и Чахну или что-то в этом духе. Что-то, от чего человек худеет и медленно умирает, будто чахнет.

Кондрат был прав насчёт себя, он не был физиком, не знал многих тонкостей про урановую руду и тот же радий, который могло вымывать из породы водой, но насчёт чего он точно был прав, так это насчёт радиации. Не хватало лишь счётчика Гейгера, который бы поставил окончательную точку, но и без него было достаточно доказательств, пусть и косвенных.

— Одно точно — и те, и другие работали в шахте. Но почему-то шахтёров похоронили, а этих сбросили в воду, — подвёл он черту.

— Возможно дело в выгоде. Бароны не хотели её закрывать и пытались скрыть масштабы смертей.

— И тогда их смерть уже не выглядит такой случайной, — заметила Дайлин. — Больше похоже на месть или что-то в этом духе.

— Именно, — кивнул Кондрат. — И теперь, когда у нас есть доказательства связи шахты с теми костями, можно искать причину, почему это скрыли бароны, и не могли ли их убить за это.

Вариант с деньгами был очень даже вероятен. А может речь шла о каком-нибудь культе. Всё-таки проклятая пещера — это громкое название, и кто знает, что могло стукнуть в голову суеверным людям, особенно тем, кто ещё вчера был суеверным необразованным крестьянином. Как бы то ни было, требовалось копать дальше, чем они и займутся. Только…

— Теперь нам надо всё это закопать… — пробормотал Кондрат.

— Можно сказать, чтобы гробовщик местный закопал всё. Кинем ему пару монет, — предложила Дайлин.

Никто спорить не стал. Всё-таки одно дело копать, а другое, возвращать всё в исходное состояние, и делать это было всем лень. Как говорится, ломать не строить.

Идя домой, они обсуждали проклятую шахту и ядовитые камни, пока Кондрат думал над тем, что делать дальше. Все улики, если таковые и были, сгорели. Может случайность, может месть, кто знает, но сейчас надо было составить хотя бы примерно дальнейший план действий. Как понять, из-за чего скинули тела, а не стали хоронить их как положено? И кто именно мог отомстить баронам за произошедшее.

Когда все разошлись, Дайлин негромко спросила:

— Кондрат, а мы ведь точно не отравлены?

— Не думаю, — покачал он головой.

— Но ты говорил…