Неугомонная покойница - Кемпер Донован Страница 46

– И прибивают, – добавила я. – Его мотив, я так думаю, должен быть связан с Евой. Что-то мне подсказывает, что она далеко не так спокойно относилась к этой теме с открытыми отношениями. Возможно, она хотела убрать Вивиан с дороги.

– Такое возможно.

– Но ты сказала, что она вне подозрений…

– Ну да, я ее обманула.

– Хорошо-хорошо, тем более она точно так же могла нас водить за нос, да?

– Ага. Токсикологическая экспертиза в любом случае была бы сделана, но пытаясь ускорить этот процесс, Ева создавала видимость своей невиновности. Очень ловко, если она как-то замешана в преступлении.

– Классический двойной блеф. – Я отпила еще. – Кстати, а ты разглядела, как они с Вальтером целовались на кухне?

– Вообще нет, но было очевидно, что между ними что-то происходило.

– И когда ты спросила Вальтера про его роман…

– Кинула удочку наугад.

– И поймала.

Мы стукнулись бокалами.

– С Шахами мы уже разобрались, – продолжала я выкладывать свои домыслы, – там у нас сочетание страсти и ненависти, хотя можно поспорить, что убийство ради сохранения репутации имеет больше отношения к материальной выгоде, а потому мотивом, очевидно, становится нажива.

– Смотрю, кто-то изучал творчество Ф.Д. Джеймс[34], – заметила Дороти.

Я кивнула.

– Четыре причины преступления: любовь, страсть, ненависть и жадность. И в этом деле наличествуют все четыре.

– Однозначно.

– Интересно, что, собственно, жадность, как мотив, можно приписать только Лоре, хотя богатство там не ахти какое. Но фамильные ценности явно много значили для нее, и все равно в подобных случаях глубинным мотивом является некая неутоленная жажда.

– Аминь.

– Как ты думаешь, она неровно дышит к мужу жены?

– К Вальтеру?

– Все возможно, – ответила Дороти. – Я стараюсь напоминать себе об этом как можно чаще.

– Может, это объясняет, почему она так расстроилась, услышав о романе Вальтера? Я понимаю, рассердиться за дурное отношение к сестре, но тебе не кажется, что когда она так на нас сорвалась, это было уже слишком?

– Кажется, – подтвердила Дороти. – Знаешь, не могу отделаться от мысли, что если мы поймем мотив, то и дело раскроем. Потому что – и это весьма примечательно – возможность совершить преступление была у всех.

– Любой из них мог это сделать, – согласилась я.

– Угу. Но тут в каждом углу по мотиву, как мы уже обсуждали. И некоторые серьезнее других.

– Таким образом, вперед вырывается Вальтер Фогель и Шахи, так? – осмелилась высказаться я.

– Полагаю, что так, – с сомнением в голосе отозвалась Дороти. – Я просто не могу отделаться от ощущения, что что-то упускаю. Что-то, лежащее у меня прямо под носом. – Она всплеснула руками, умудрившись не пролить оставшуюся в бокале жидкость. – По правде говоря, у меня весь день складывалось впечатление, что я брожу на ощупь в темноте. И как ни грустно признавать, мне это чувство очень знакомо. – Она запрокинула голову, допивая остатки, а когда заговорила снова, ее голос звучал тише, характерные металлические нотки смягчились. – Знаешь, все, чего я всегда хотела – это помогать людям. Обернуть во благо трагическую гибель мужа. Приносить пользу. Понимаю, никто мне не верит, когда я так говорю…

– Я тебе верю.

– Что ж, спасибо. – Она вздохнула. – Иногда я жалею, что у меня нет волшебной палочки.

– А как же Лейла? – подшутила я.

– Нет. – Она нетерпеливо помотала головой. – Я не об этом. С ее помощью я одарила бы магией всех окружающих. Так, чтобы они поняли, что я говорила правду и хотела им помочь. – Она поставила на столик свой бокал. – Может, тогда бы они, наконец, позволили им помогать.

Все только и говорят, что о честолюбии Дороти Гибсон – из-за сексизма и двойных стандартов, думается. И это правда: она честолюбива. Но если это честолюбие ставит своей целью сделать мир лучше, может, не всегда оно является пороком?

Я прикончила свой бокал. Джин с мартини официально вошел в мой список самых вкусных коктейлей.

– Я думаю, нам стоит поискать бывшую жену Вальтера Фогеля, – предложила Дороти через несколько минут. – И его сына, если мы сможем его найти.

– Но ты сказала этому детективу, Локусту…

Дороти сжала губы, ее щеки подобрались и округлились, морщинки на лице углубились, и она одарила меня своей лукавой, как у шимпанзе, улыбкой:

– Я сказала, что услышала его, четко и ясно. Но я не обещала выполнить его просьбу. Я попрошу Лейлу заняться этим вопросом, провести небольшое расследование – если Лейла вообще захочет со мной разговаривать. Лора вроде сказала, что они живут неподалеку. – Она вскочила на ноги с такой живостью, которая не соответствовала процентному содержанию джина в ее хрупком теле. – Знаешь, я ужасно рада, что ты смогла сегодня со мной поехать. Ты меня очень поддерживала и помогала, я серьезно. Из нас получается отличная команда. – Она протянула руку, чтобы забрать мой бокал. – И парочка мартини тут вовсе не помеха, а?

* * *

Еще не сравнялось шесть часов, как наш кутеж подошел к концу. Дороти предложила перекусить холодной индейкой, которую Труди оставила в холодильнике, но я отказалась, изображая решительное намерение спуститься попозже и сообразить себе что-то на ужин. Потом я, спотыкаясь, поднялась в свою комнату, рухнула лицом на лоскутное одеяло и мгновенно отрубилась.

Глава 30

Я проснулась незадолго до 11 вечера и, хорошая новость – без похмелья, плохая – все еще пьяная.

Хотя почему же плохая?

Осознав, что мной владеет голод, который не утолит даже гора холодной курицы, я прополоскала рот, похлопала себя по щекам, накинула зеленое пальто Дороти и украдкой спустилась вниз.

Я никого не встретила – дом стоял, погруженный в темноту, и я невольно подумала, что примерно в это время кто-то прокрался по пустому тихому коридору Хрустального дворца, проскользнул в спальню Вивиан Дэвис, потом в ванную и протянул руки к лежавшей в ванне и ничего не замечавшей вокруг женщине…

Я помотала головой, отгоняя эту мрачную картину, чтобы она не сбила меня с намеченного плана, морально приготовилась ко встрече со стихией и открыла входную дверь. На улице стоял настоящий мороз, но зеленое пальто надежно укрывало меня от его самых жестоких укусов, и я заторопилась вперед по подъездной тропе под светом почти полной луны.

Неподалеку от дома Дороти стоял маленький домик, который можно было обозначить разными терминами в зависимости от вашего характера, знаний и профессии: агент по недвижимости назвал бы его дополнительным жилым блоком, оптимист – гостевым домом или коттеджем, пессимист – халупой; человек, подобно мне, перечитавший романов об Англии девятнадцатого века, – сторожкой, а тот, кто слишком часто перечитывал «Неуютную