Тайна Ненастного Перевала - Кэрол Гудмэн Страница 45

одну бесконечную реку света, которая уносила нас в море, а потом возвращала обратно на берег вместе с приливом, обессиленных и чуть не утонувших. Комната в башне „Джозефин“ превратилась в подводную пещеру, как на картине Гюстава Доре. Ганн, который бросил художественную школу, расписал стены героями из мифов и истории: там появились Саломея, Валькирии, Шахерезада, Медуза, и у всех них было лицо Джен. С потолка, точно водоросли, свисали фиолетовые и зеленые шарфы, которые мы нашли в комиссионных магазинах. Мы носили на шее фиолетовые ленты и подводили глаза фиолетовым кайялом. Однажды я проснулась с фиолетовой татуировкой на руке, из которой сочилась кровь вместе с чернилами – кровь цвета раздавленных фиалок.

Ближе к вечеру, когда мы только просыпались, заходящее за рекой солнце отражалось в кристаллах хрустальной люстры и по комнате летали маленькие радуги, а когда темнело, красный свет от кофейной чашки „Максвелл-Хаус“ окрашивал комнату в малиновый цвет.

Кейси исчезал задолго до того, как мы просыпались, и уходил на работу, на которой ему надо было все-таки появляться, а потом возвращался с провизией – буханками хлеба, салями и сыром из магазина „Маленькая Италия“, бутылками вина и водки – и не только. Мы пробовали все, что могли достать, – потому что Джен сказала, что надо попробовать все хотя бы раз. Вот только попробовав, ты хочешь еще. И еще. Я даже перестала бояться петь на сцене, хотя и старалась всегда оставаться в тени Джен. Готическим группам, которые выступали в „Джозефин“ – „Скелетал фэмили“, „Носферату“, „Марч вайолетс“ – нравилось, как мы выглядим, и нравилось то, что приносил им Кейси. Я заметила, что у некоторых панк-рокеров появились такие же фиолетовые татуировки на руках, а на шее – фиолетовые ленточки, и фанаты на танцполе тоже их носили. Будто от нас откололись частички и размножились. Частички Джен – мы все были лишь ее тенью.

Кейси всегда снимал ее. Ганн, похоже, не ставил себе иной цели, кроме как писать ее портреты и защищать. Однажды какой-то панк толкнул ее на танцполе, и Ганн ударил его так сильно, что сломал тому челюсть, и в итоге его арестовали. Пока Джен уговаривала менеджера „Джозефин“ не выгонять нас, мы с Кейси отправились в полицейский участок вытаскивать Ганна. По дороге Кейси рассказал, что у Ганна проблемы с контролем гнева и у него уже есть судимость за нападение. Что мы должны следить за ним, чтобы он не вышел из себя и не оказался в тюрьме уже на годы.

В полицейском участке Кейси тихо разговаривал с дежурным сержантом. Я слышала, как он упоминал своего отца и еще какого-то судью, который был его дядей, и кузена – окружного прокурора.

Джен иногда дразнила Кейси, называла его „бедным богатым мальчиком“ и „мажором“ – и, конечно, из нас всех только у него всегда были деньги. Я никогда раньше не задумывалась о том, что это значит, что у него были и власть, и деньги.

И я увидела, как он подтолкнул через стол купюры. Кейси назвал это „залогом с небольшим бонусом“. Когда мы забрали Ганна, он выглядел так, будто за два часа в камере стал ниже на пару сантиметров. На улице его начало трясти, руки и ноги дрожали, точно у тряпичной куклы. Кейси достал серебряную фляжку и сунул Ганну в руку несколько таблеток, чтобы он наконец успокоился. Кейси всегда контролировал ситуацию: именно он всегда приглядывал за Ганном – и за всеми нами, всегда немного в стороне, за объективом своей камеры.

И хотя именно он приносил нам выпивку и не только, я заметила, что сам он ничего не употреблял и даже почти не пил.

„Кто-то должен трезво мыслить“, – объяснил он, когда я спросила его об этом. Я также гадала, знает ли Джен, что Ганн может взорваться в любую секунду, как пороховая бочка, и чего может стоить всем нам его одержимость ею. Но хотя бы Кейси присматривал за ним. И я тоже начала. Даже попыталась сократить количество алкоголя, чтобы тоже сохранять здравомыслие – ради Джен. Я начала замечать, что под макияжем, блестками и напускной бравадой она не такая сильная, какой хочет казаться.

Джен никогда не рассказывала о том, откуда она – просто из какого-то „дерьмового городка“, говорила она, и все. Иногда добавляла, что отец ушел, а отчим был придурком, и „бла-бла-бла, бедная я“.

– Отчим хотел отправить ее в психиатрическую больницу, – рассказал Кейси, – потому что она сказала матери, что он ее лапал.

Когда я рассказала, что мой отец обращался со мной как с пациенткой, а не как с дочерью, она обняла меня:

– Вот что они делают с сильными женщинами. Называют нас сумасшедшими и запирают в клиниках. Как Бесс Моллой.

Кейси, хотя и приглядывал за всеми нами, с удовольствием приглашал к нам в башню разных девушек.

Сначала я ревновала. Я думала, что нравлюсь Кейси, и хотя сама не была так уж сильно увлечена им (и всегда помнила тот холодок, который почувствовала от его прикосновения в ту первую ночь), но считала, что Джен хотела бы, чтобы мы были вместе, такая же пара, как они с Ганном. Но когда бы Кейси ни пытался остаться со мной наедине, Джен всегда вклинивалась между нами. Даже как-то сказала, что лучше мне с ним не связываться, это только все усложнит. „Кейси меняет девушек как жвачку, – доверительно сказала она. – Мы не хотим, чтобы он испарился вместе с деньгами, выбрав новый вкус месяца“.

Я знала, что Джен не все мне рассказала, но решила, что просто она считает меня недостаточно утонченной для Кейси и таким образом хотела меня предупредить, не ранив мои чувства. Поэтому я просто наблюдала, как Кейси почти каждый вечер ускользает с новой девушкой – как правило, это были готки с наивными глазами, в коротких юбках и рваных чулках, уже распробовавшие дорогой алкоголь и что покрепче. Большинство оставались всего на ночь или две, но была среди них одна, девушка с лицом лисички и волосами цвета коктейльной вишни, которая обвилась вокруг Кейси, как боа, и продержалась дольше остальных. Она представилась как „Анаис с умляутом“[32], и с тех пор Джен кроме как Умляутом ее и не называла. И тем не менее Джен пускала ее в башню, потому что Анаис никогда не приходила с пустыми руками. Но я подозревала, что это из-за того, как та заискивала перед Джен. Она всегда спрашивала, где Джен покупает одежду и косметику, а после