Пока воды Венеции тихие - Фульвио Эрвас Страница 40

7. К блюду обязателен бокал хорошего белого вина. Лично я предпочитаю игристое.

Бьязио, шеф-повар высокой кухни

Июль 2006

26 июля

Суббота

Стуки проснулся с ощущением, будто его мозг залит аммиаком. С невероятным трудом инспектор разлепил веки – он, который каждый новый день встречал с энтузиазмом, ведь ему удалось пережить еще одну ночь.

Стуки пошарил рукой по полу в поисках папок с документами. Пусто.

Антимама! В замешательстве он свесил голову с кровати – ничего! Полицейский пулей вылетел из постели и полез под кровать. Но и там он ничего не нашел. На прикроватной тумбочке лежали несколько бумаг, которые инспектор вчера вынул из папки и собирался перечитать перед сном, но так до них и не добрался. Голова Стуки гудела, словно на нейроны головного мозга была вылита целая бутылка сульфитов. Что такое он вчера пил?

Пока Стуки второпях одевался, он повторял про себя то, что запомнил из дела об иностранных туристах, соревнуясь с тревогой, которая прилагала все усилия, чтобы инспектор вспомнил как можно меньше. Раннее старческое слабоумие, излишки просекко, пропажа документов расследования. А что, если их украли? Но кто? И самое главное – зачем?

В папках инспектора Скарпы были отчеты о расследованиях и карточки с информацией на каждого подозреваемого, попавшего в поле зрения полиции. Первым шел сам журналист Зорзи, однако он умер больше года назад. Далее следовали двое или трое служащих гостиниц, где останавливались погибшие туристы, и крупье казино. Еще были уполномоченный магистрата по водным делам, реставратор мебели, продавец овощей и фруктов, развозивший и продававший свой товар с лодки, сотрудник Государственного архива, хранитель знаменитого музея венецианского искусства Ка-Реццонико. Стуки обнаружил фотографии нескольких старых знакомых еще по делам с бомбами: к ним Скарпа питал особую привязанность. Досье завершала целая компания дебоширов: работник железной дороги, который не раз привлекался за драки с туристами, пара членов клуба гребли и некоторые другие, данные о которых Стуки пока не мог восстановить в памяти. Все – люди с накачанными мускулами и мощными спинами. «Точно! – вспомнил Стуки. – Среди них был еще матрос вапоретто по имени Николо Эриццо. Мастер боевых искусств, на него не раз поступали жалобы за грубое обращение с пассажирами, особенно с немцами».

– Синьора Елена! Синьора Елена! – позвал Стуки.

Куда могла запропаститься эта странная женщина? Может быть, она и взяла документы?

А на матроса стоит обратить особое внимание. За годы работы он перевидал множество приезжих и имел возможность наблюдать за ними и слушать их разговоры. Каждый матрос на вапоретто наверняка имеет свое личное мнение о туристах в Венеции. Впрочем, эти суда плавают по большим водным артериями и не могут заходить в каналы помельче. Преступник должен быть из тех, кто исходил Венецию вдоль и поперек и отлично знает все закоулки города. Эриццо был уроженцем Венеции, но давно жил на материке, в Местре. Возможно, поэтому Скарпа оставил версию с матросом, впрочем, как и со всеми другими подозреваемыми, каждый из которых завел инспектора в тупик.

– Синьора Елена!

Но старушка как сквозь землю провалилась. Если это она взяла бумаги, зачем они ей понадобились? Искать номера для лотереи?

Скарпа был убежден, что разгадку странных смертей нужно искать в письмах в редакцию «Газеттино». Что это своего рода код. Выданный непроизвольно. Или же, наоборот, вполне осознанный и хорошо продуманный план операции, который есть у каждого уважающего себя преступника.

Стуки пришел в крайнее возбуждение. Могло так случиться, что кто-то зашел в квартиру ночью? И если да, то кто? Кто знал о папках с документами? Очень немногие. Агент Брунетти, Скарпа и его сумасшедшая тетушка. Хотя, вспомнил Стуки, с папками его видели и в лотерейном киоске. Это, наверное, было неосторожно с его стороны.

Стуки соглашался со многими замечаниями своего коллеги. Писатель, графоман или кто-то еще, но тот, кто писал эти письма, был далеко не глуп. Скорее, наоборот. Этот человек хорошо знал историю Венеции и исходил город во всех направлениях. Блуждая по набережным, он все замечал и вполне мог проследить за кем считал нужным, чтобы удостовериться, уважительно ли тот относится к его городу. Этот тип идентифицировал себя с Венецией, с ее населением и биоритмами. Вполне возможно, что он гулял с блокнотом, в который записывал свои наблюдения, и как опытный эксперт, по многим признакам, а не только по языку, узнавал, из какой именно страны были приехавшие туристы.

Кроме того, как это следует из писем, этот человек проявлял интерес к свадебным церемониям, одной из мировых столиц которых была Венеция. Скарпа попытался покопаться и в этой среде, однако граждане, которых наделяли полномочиями проводить обряд бракосочетания, оказались людьми вне всяких подозрений. Конечно, у них была большая команда помощников, но проблема заключалась в том, что те не оставляли явных следов своего пребывания. Кроме того, как отметил Скарпа, на церемонии могли присутствовать и обычные граждане, оказавшиеся там из любопытства. Тому же господину Рефоско, как выяснил инспектор Скарпа, не раз приходилось вести свадебную церемонию. Стуки улыбнулся: интересно, пробовал ли Морган ставить ловушки на молодых и симпатичных невест?

Стуки нашел синьору Елену на террасе, где старушка старательно поливала цветы. Терраса, лестница, ведущая в огород, всегда открытый дом. Унести документы, пока он крепко спал, не представляло особого труда.

– Синьора Елена, – Стуки попытался подобрать слова, – вчера вечером или ночью кто-то приходил?

– Сюда?

– Да.

– А почему вы спрашиваете?

– Из моей комнаты кое-что пропало.

– Мне показалось, что около трех ночи заходил Полуночный человек.

– Что он здесь делал?

– Я знаю, что он пил анисовую настойку.

– Анисовую настойку? Сегодня ночью?

– Только капельку. Он оставил стакан на кухне.

– А вы его, случайно, не видели? Он не нес с собой толстые папки с документами?

– Не могу вам сказать. Я же не пила с Полуночным человеком.

Стуки вышел через покосившуюся деревянную дверцу и оказался на огороде за домом синьоры Елены. Чтобы открыть дверь, нужно было приложить усилие, она скребла землю, но не скрипела. Эта дверь была единственным реальным препятствием на пути в дом. Ловкому человеку не составило бы никакого труда подняться по лестнице из огорода на террасу, а затем попасть в комнату. Инспектор Стуки огляделся по сторонам. Среди грядок он разглядел несколько валяющихся листов бумаги.

* * *

Сойдя с катера на набережной Дзаттере, инспектор Стуки подошел к расписанию рейсов. Прошлой ночью в половине первого он сел здесь на вапоретто до Джудекки. Под взглядом агента Терезы Брунетти, которая смотрела на него, словно на хомячка в колесе, которого парализовало прямо у нее на