Дезертир из рая - Дарья Донцова Страница 40

у Надежды, увидела в прихожей мужские ботинки! И Надежда подтвердила, что живет с мужчиной. Да, в молодости она ходила в церковь, хотела стать монахиней, но сначала побоялась родным сделать плохо, а потом передумала – время идет, люди меняются. Даже мысли не возникло, что Раиса жива, это она сейчас со мной беседует… И Федор жив… Это что получается, родные отец и мать Ивана Зарецкого живы? Я не могу все ему рассказать!

Раздался стук в дверь, появился официант.

– Торт «Нуга» с восхитительным кремом. И чай.

– Ну, я пошел, – быстро сказал Варламов.

– Спасибо, – выдохнула я, подождала, когда мы снова с мужем останемся вдвоем, и продолжила: – Мне бы фантазию, как у мадам Морозовой! Игоря мы нашли, он совсем неленивый парень, который изображает из себя гениального писателя, но ничего не зарабатывает. У Гарика и Василия по несколько квартир, они сдают их парочкам, которым негде заняться сексом. В гостиницу эти люди не идут, потому что там требуется паспорт. А Гарика и Василия документы не волнуют. В каждых апартаментах спрятана аппаратура, информация записывается и используется для шантажа некоторых гостей. Мужчины хорошо зарабатывают, но не афишируют это. Они изображают из себя один писателя, а другой танцора и хореографа, и мы сначала приняли их за бездельников, что этим личностям и надо. Но сейчас знаем о них правду. Ее придется сообщить Елизавете и рассказать, что и ее биография для нас тоже не тайна. Предстоит малоприятная беседа. М-м-м…

– Что случилось? – насторожился муж.

– М-м-м, – мычала я.

У меня не получалось открыть рот, потому что торт «Нуга» склеил мне челюсти.

– Да что с тобой? – занервничал Степан.

Я схватила бумажную салфетку, с ее помощью попыталась вытащить изо рта куски выпечки, но они не собирались сдаваться.

– Понял! – рассмеялся супруг. – Скажи спасибо, что сидим в отдельном кабинете. Давай я тортик отковыряю. А ну, открой ротик пошире! Правда, я не дядя стоматолог, опыта у меня нет с зубами возиться…

– Ой! – взвизгнула я. – Ой!

– Что это? – изумился Степан, держа в руке ком торта, в который с двух сторон были воткнуты челюсти.

– Зубки! Вампирские! Они наконец-то снялись!

– Что? – заморгал муж.

Я вздохнула и рассказала ему историю о клыках вампира.

– Мама родная! – простонал Степан, вытирая слезы, которые выступили у него на глазах от смеха. – И ведь спрашивал у тебя: «Почему ты так странно говоришь, почти не разжимая губ?» Услышал в ответ: «Коронка одна слетела, не хочу дыркой сверкать». Поверил тебе! Ай, ай, ай, нехорошо привирать!

– Представила твою реакцию на мой рассказ о клыках, – пробормотала я, – вот и солгала. Ждала, пока они сами свалятся, разговаривала с людьми, стараясь особо не шевелить губами… Так что нам теперь делать?

– Рассказать все Ивану, от него скрывать правду нельзя. А он пусть подумает, как поступить с информацией.

Муж замолчал, потом продолжил:

– Деньги появляются и исчезают, но счастье человека от них не зависит. Раиса не дезертир из рая, она решила построить свой личный рай на фундаменте из смерти сестры. В человеке может быть много нечеловеческого. Знаешь, в гробу нет карманов. Но после того, как умирает тело, открывается дверь в другую жизнь. А там деньги тебе не помогут, там спросят, сколько своей любви ты бесплатно отдал людям.

Примечания

1

Ш а л а ш о в к а – слово из лагерного жаргона 30х–50х годов. Это женщина легкого поведения, которая продавала охране себя за лишнюю порцию еды и улучшение условий пребывания в лагере.